Глава 1
То, что эта мрачная ржавая ерунда, гремящая составленными внахлест железными листами, прикрывавшими колеса - местный рейсовый автобус, верить не хотелось просто из чувства самосохранения. Мне ж на нем ехать, не дай Бог...
Когда-то это было самосвалом и таскало за собой тонн тридцать щебенки – металлическое корыто кузова тянулось назад метров на двадцать. Борта самосвала с тех пор были наращены на метр вверх и накрыты навесом из профлиста. В железе по бокам сделаны вентиляционные отверстия – где просто неровно просверленной перфорацией – по низу и центру, где и полноценными окнами - вверху. Получался своеобразный корабль, где на первом ярусе – он читался по следам сварки, идущей вдоль кузова – находились те, что победнее, готовые ехать сидя в металлическом корпусе, а ярусом выше люди побогаче могли прикупить полноценную комнату-кубрик. Был и третий ярус – в виде плетенных шарообразных корзин, закрепленных на веревках снаружи - по бокам. Выглядели они как птичьи клетки и слегка покачивались на ходу, хоть и были привязаны по месту за кузов. Прикрытие от дождя там было условное – под общим навесом над кузовом всей машины, который выступал едва ли на метр, а от ветра могло помочь только везение – если тот будет задувать с другого борта. Но спрос, видимо, был - даже они были заняты полулежащими там людьми, укрытыми разноцветными одеялами. С каждой стороны машины я насчитал двенадцать корзин-клеток, из которых пустовало только три, да и те находились в самом конце, хоть и были подвешены повыше остальных - ближе к «элитному номеру» с пластиковым окном. Видимо, чтобы пыль из-под колес не сильно летела. Над каждой корзиной еще и номер был крупно написан белой краской по ржавому.
Честно, я надеялся на добронированный автобус, а не на вот такое. Даже пропустил бы, не выходя на дорогу, подумав, что едет нечто постороннее - но над лобовым стеклом красовался огромный баннер «Едем в Сан-Франциско, крошка!».
Хотя, если вспомнить торговцев, навещавших «Грин Хоум» – примерно на таком они и передвигались. Только до плетеных клеток на внешнем подвесе не додумались.
Но этот рейс шел в большой город – и спрос явно превышал объем сидений внутри. А раз так, то отчего-то бы не заработать. Людей силком же не загоняют…
Грузовой автобус, на самом деле, ехал где-то в километре от меня – я пока что его еле-еле слышал. Но видел отчетливо – слово над ним был подвешена камера.
Новая грань таланта, эволюция непонятно какого уровня, давала объемную и подвижную картинку над головой в радиусе нескольких кварталов надо мной – не всего объема сразу, но ту самую «точку обзора», которую можно было двигать, цеплять усилием воли за подвижный объект и менять угол наблюдения. Внутрь здания обновленный талант не проникал (разве что в окошко подсмотреть) и минут через пять применения начинал давить в висках отголосками будущей мигрени. Но даже так – очень круто.
Признаюсь, игрался новой способностью всю дорогу от банка до объездной города, состыкованной с трассой эль-восемьдесят. Дважды падал, один раз крепко врезался лбом в столб – картинки с «высоты» и из глаз не совмещались, приходилось идти по памяти. Потом стал делать остановки, больше не рискуя – то есть, без возможности бездарно сдохнуть, расшибив череп или упав в открытый люк. Позорище-то было бы какое - эволюция непонятного уровня таланта «Видеть», эволюция первого уровня таланта «Харизма» - и истечь кровью с открытым переломом ног, глядя на небо со дна канализационного колодца.
Эх, мне бы что-нибудь на живучесть. Смотреть далеко, конечно, неплохо… Но вот симпатию я и так во всех вызывал – сколько раз меня кинуть пытались, действуя исключительно ради моего блага?.. В общем, не очень эффективно я три года использовал.
Времени, потерянных на прогресс таланта, было не то, чтобы жаль… Жалеть там особенного и нечего – не было в прошлом ничего особенного, за что хотелось бы удержаться. Ни большой любви, ни обязательств, ни друзей. Перелистнул страницу, вычеркнул из памяти, настроился на дорогу – как и хотел в самом начале - на север страны. И постарался задавить тоску в груди - потому как все равно хотелось прийти к Саре и объясниться, поговорить с Леткой, сломать что-нибудь Хоффу и сказать прозрачно-серому наставнику Дэвиду «так тебе и надо». Только все это наверняка обернулось бы для меня крупными проблемами. Перетерплю…
Из самых печальных последствий долгой эволюции – то, что мама за это время постарела. Я-то и сейчас выгляжу на свои семнадцать – проверял уже… Ей будет легче меня узнать, чем мне – ее…
Шеф тоже моложе не стал - пять лет к его возрасту и нелегкой жизни совсем не шутка. А ведь еду-то я к нему… Даже Ральф – и тот мог за эти годы прихворнуть и сдохнуть до того, как я найду его и врежу по яйцам…
Я не хотел выпадать из жизни на три года, не было ни малейшего на то желания. Но и думать ясно в момент запуска эволюции, не имел никакой возможности. Мне бы минуты три спокойствия без попыток пристрелить и удушить. Так бы, понятно, сообразил, что закладывать новый талант в тело – это дополнительное время.
Как там наставлял Ральф? Проси у камня что попроще, формулируй длинным предложением, задавая границы – вон, мэр со своим «Нравиться людям» второго уровня уже сколько руководил городом, пока я в первой ванне бултыхался? А я ведь «улетел» на два года, захотев просто «Видеть». Сейчас – три года на прогресс основного навыка и на приживление навыка «Харизма» - тоже из одного слова. Еще оружие в руке, вроде как, должно было подрасти – но я пока еще не поймал с ним контакт, не пробудилось оно, наверное. Или поумнело настолько, что научилось лениться…
Мир за три года наверняка вновь поменялся – к нему придется привыкать. Я не обманывался обрывками слов сержанта про «вроде, стало безопасней». Так что-то с грохотом рухнувшее замирает через какое-то время в тишине и спокойствии - всегда найдется тот, кто назовет это хрупкое равновесие порядком и безопасностью. Завалы-то никуда не делись, как и выгоревшие фасады и следы мародерства. Не делось никуда и зверье – наоборот, его стало больше, и оно ушло под землю – по тоннелям и норам сновали зеленоватые, буро-алые и, совсем редко, синие силуэты. К окружной я шел долго, аккуратно выбирая дорогу.
Информации, конечно, хотелось бы побольше – взять бы и расспросить того же дежурного, что произошло, пока меня «не было». Но обстановка не располагала - сержант слишком быстро догадался, что я не тот, кого они ждали.
Прямо он этого не говорил, транспарантами не махал и таинственные рожи не корчил – только все встало на свои места, когда постовой потянулся к вещмешку, забалтывая. А как не получилось добраться до пистолета, запрятанного там под верхней майкой, начал говорить про долгожданную встречу. Пистолет тот я видел еще до того, как из сейфа выйти – все успел рассмотреть, пока дожидался, как сержант уснет.
В таких условиях расспрашивать было неправильно. Про все мои вопросы узнают армейские следователи; рядом с каждым названным мною именем поставят знак вопроса – очень им будет интересно, как это паренек-сектант из общины вышел из сейфа вместо их горячо любимого мистера Бернетта, в которого они уйму ресурсов вбухали. Потом они отправятся в общину и начнут беседовать с каждым из получившегося списка. Возможно – с пристрастием.
Не хотел я приносить знакомым еще больше проблем. Может быть, на них выйдут и без меня – а может, за три года все настолько изменилось, что расследование упрется в тупик.
Поэтому я изобразил, что спешу. Что, впрочем, не помешало терпеливо дождаться рядом с банком, как поступит сержант, и что он станет говорить начальству. Даже на границе огромного банковского холла, выложенного мрамором, звуки доносились хорошо. Да и не сообщают о таких визитах – из прошлого, из закрытой камеры сейфа – шепотом и с опаской. О таком обычно кричат, паникуя и требуя дальнейшие указания.
Если сержант настаивал бы на перекрытии дороги к «эль-восемьдесят-вест» - я ушел бы на юг пешком. Все равно ехать мне в Сан-Франциско, и уже там искать рейсы на север. Если постовой стал бы паниковать и требовать помощи, не сообщая о цели моего пути – я постарался бы быстрее прорваться к трассе.
Сержант поступил гораздо мудрее, чем я думал.
Так что военным предстояло подождать мистера Бернетта еще какое-то время…
Тем временем, автобус проехал уже половину пути до меня – ему осталось пройти поворот, чтобы оказаться в прямой видимости. Я же тактически прятался за высокими кустами, разросшимися вдоль обочины. Яркий костюм уже давненько был заменен на армейскую форму сержанта Тиллмана – эта фамилия была написана справа на грудном кармане. Выглядел я к этому моменту чистым и опрятным представителем армейских, которые тут имели вес – а значит, человеком респектабельным. Главное, на еще одного такого респектабельного не нарваться, с ненужными вопросами в мой адрес…
Вдохнув, выдохнув и окончательно смиряясь со средством передвижения, я выбрался на обочину дороги и проголосовал – поднятой рукой с зажатым указательным и большим пальцем магазином от винтовки. Продемонстрировал, что есть, чем платить.
Жест был оценен верно – железный монстр на колесах, не успев разогнаться после поворота, начал притормаживать, взяв чуть правее и ближе к обочине.
Только он ни черта не остановился – продолжил ехать на малой скорости, да так, что пришлось идти быстрым шагом, пока стекло кабины не опустилось и оттуда не выглянула смуглая от загара голова в цветастой вязанной шапочке
- К «железке», а? – Оскалившись белоснежной улыбкой, предположил парень лет двадцати семи, глядя больше не на меня, а по сторонам.
Что-то было в нем от латиноса – овал лица, наверное. А так – обычный местный работяга, просто в смешной шапке и с косяком за ухом.
- До объездной Сан-Франциско.
- Ого… А на кой тебе туда надо, военный? – Присмотрелся он ко мне внимательнее.
- Там мой взвод… И мой автомат, - сделал я вид чуть пришибленный. – И вещи мои… Короче, свалили эти сволочи! – Добавил я в сердцах, надеясь, что буду звучать убедительно.
Потому что, в самом деле, одинокий солдат без оружия хрен знает где – выглядит подозрительно. Не учел, блин…
Из кабины в голос заржали:
- А, тогда ладно. Видишь номер двенадцать на борту? Сейчас канат отпустим, успевай забраться.
- А в кузове не вариант? – Скептически оценил я вид одной из последних корзин.
Там, оказывается, еще веревки не просто так привязаны, а к подъемным механизмам.
- Не… - Покачал головой парень. – Я ж тебя вижу, ты мне всех пассажиров поубиваешь. Там такие хари… - Приглушил он голос. – С самого прииска пьют.
Или они меня убьют, что ему тоже даром не надо.
- Может, наверху есть места?
- На «люкс» тебе патронов не хватает, братишка. – С сочувствием отозвался он.
- Да как не хватит? Магазина-то?!
- Не хватит. – Добавилось жесткости в его голосе. – У тебя на корзину ровно.
- Да что за цены такие?! - Возмутился я.
- Нормальные цены. Не хочешь – иди пешком.
- Хоть половину оставь, будь человеком!
- Я вот на каждом армейском посту то же самое говорю, - сплюнул он на землю. – Ни черта не срабатывает. У вас свои ставки, у меня свои.
- Дружище, да где я, а где пост? Ты пузо у меня видишь? – Похлопал я себя над ремнем по впалому брюху. – Нет, ты скажи?
- Нет пуза, - хмыкнул чел в шапочке.
- А видно, что я жру три пайки в одно рыло? Я похож на того, кто с честных перевозчиков деньги трясет? – Возмущался я, вышагивая рядом.
- Да угомонись.
- Да меня за этот магазин еще неделю не слезут! Дай ты хоть десяток патронов на бедность!
- Хрен с тобой, пятерку себе отсыпь. Все, никаких больше разговоров.
- И сам магазин тоже заберу. – Рискнул я вставить. – Ну зачем тебе эта железка? А с меня спросят, что я в автомат вставлю?
- Да понятно что, - гоготнул тот.
- И надо нам, серьезным парням, этих мудаков смешить?
- Ай, отстань уже! Будет тебе железка, - поманил он жестом руки.
Я аккуратно подкинул магазин – его ловко подхватили, забрали в салон, чуть повозились и скинули обратно – с пятеркой патронов.
И то неплохо. Был еще снаряжённый пистолет за поясом сзади, но с него патроны торговать не хотелось. Без патронов с него лучше сразу мушку спилить…
- Благодарю вас, сэр!
- Все, не испытывай мое терпение, лезь в корзину. Хорхе! – Заорал он в окошко. – Двенадцатый!
Сверху грузовика, под самой крышей завозились – лязгнул металл, заскрипела быстро раскручивающаяся катушка, и за моей спиной упала и принялась волочиться по земле крайне сомнительного вида конструкция, она же – мое пассажирское место.
Вблизи были видны деревянные засовы, плотно обнимающие узкую дверь-решетку с двух сторон, не давая ей открыться, ложе из утрамбованного сена, прикрытого одеяльцем, и еще одно одеяльце сбоку – чтобы ветер в лицо меньше дул.
Комфорт на грани фантастики… Еще и, не исключено, блохи в тряпье…
«Может, реально лучше пешком?» - Зародилось закономерное сомнение.
Но лучше плохо ехать, чем хорошо идти, и я не стал выпендриваться. Тем более, патроны мне точно никто не вернет, а о странном сержанте доложат на первом же посту.
Короче, двинулся я рядом с корзиной, открыл дверку – чуть дернулся, когда вся конструкция принялась подниматься наверх – и быстро заскочил внутрь, пытаясь не раскружить клетку и одновременно закрыть створку, чтобы та не расшиблась о борт.
А как получилось, улегся на импровизированное ложе, пытаясь перевести дух.
«На вокзале-то полегче залезать, не на ходу», - поворчал я про себя, прощая себе всю неловкость.
И ухватился за боковые прутья, когда корзина двинулась еще выше – сверху неизвестный Хорхе с тихими матами крутил ворот и рывками поднимал меня до нужной высоты.
Надеюсь, тут примерно такой же сервис при высадке, и меня не грохнут без затей об землю…
Беспокойство заставило вспомнить, что я корзину-то не привязал к кузову – там были заглубленные проушины под это дело и где-то кусок веревки сбоку от корзины. Иначе даванут на газ, и полечу…
«Так, где она там была», - завозился я на месте, пытаясь, не шевелясь, найти веревку.
Тесно, неудобно, корпус вибрирует… Еще и пассажирка «люкса» сверху скалится белоснежной улыбкой – высунулась из окошка, на ладони оперлась и наблюдает.
- Добрый день, мисс. – Кивнул я ей.
Под тридцать – наверное мэм, но пусть ей будет приятно. Матом-то я по ней и молча пройтись могу, вон как развлекается, на мои метания глядя.
Хотя, матом – это зря – дама поправила головной убор, которым оказался монашеский чепчик – прядь черных, как смоль, волос, выбилась из-под него из-за набегающего ветра.
Или как эта черно-белая штука, в виде капюшона, называется?.. Вроде, чепчик… Монастырей в Вингстоне не было. Да и на родине – тоже большая редкость.
Дама укрылась внутри – видимо, наскучил я ей. А не, это она место второй уступила – новая была поинтереснее, возрастом моложе, светлые волосы красиво сверкали на солнце и улыбалась искренней – даже с толикой сочувствия. Не так обидно, в общем, хоть все равно чувствовал себя клоуном – веревку-то, допустим, я нашел, но вдеть нормально ей не хватало длины. Словно бы корзину чуть не дотянули вверх.
Вторая монашка тоже пропала из виду. Так даже лучше – не заметят, что я запланировал схитрить и привязаться ремнем. Уж лучше так, чем расшибиться о борт...
Звать Хорхе и требовать докрута не хотелось – кто его знает, какое у местных чувство юмора. Может, так и было задумано – чтобы я раскачивался и просил о помощи. Не, лучше сам все сделаю.
Неожиданно корзина дернулась вверх.
«Ага, значит, убедились, что развлечения не будет и решили сами поднять!» - С торжеством поднял я лицо вверх.
А потом улыбка спала, сменившись удивлением. Мою веревку – ловко, в четыре руки, тянули вверх те самые монахини. И не сказал бы я, чтобы им было хоть сколько-то тяжело это делать.
- Мисс? Спасибо, мисс! – Улыбнулся я им.
Так, где там эта злополучная веревка – как раз высота подходящая, можно за проушину цепляться.
- Руки береги! Куда пальцами лезешь! – Гаркнули сверху и я невольно убрал руки от решетки.
- Этого достаточно, мисс! – Возразил я, заметив, что они продолжают поднимать корзину вверх. – Мисс? – Удивился я, заметив их лица совсем близко. – Что вы делаете, мисс?
- Ты смотри, - проворчала брюнетка. – Как девка на сеновале, которой под юбку лезут. А еще сержант.
- Да какой из него сержант, его бы грудью кормить…
- А ты, смотрю, не против.
Я от возмущения вздохнул по больше воздуха в легкие:
- Граждане монахини!
Те, отчего-то заржав, свалились внутрь окошка, отпустив веревку.
Корзина, понятное дело, пошла вниз – до резкого удара стенками мне по голове, болезненного клацанья зубами и очень нехорошего треска механизма на крыше.
- Вы охренели там?! – Еле стабилизировал я положение.
- Марла, а мне понравилось. – Донеслось через смех. – Давай покатаем мальчика?
- Так, вашу мать. – Разозлился я и посмотрел наверх, найдя взглядом брюнетку. – Служители культа, а ну руки убрали от веревки.
Рядом с брюнеткой тут же показалась порозовевшая от смеха блондинка.
- Что он говорит? – Переспросила она соседку.
- Малыш просит его покачать. Во-о-от так, - двинула она рукой, и корзина заскрипела по борту. – И во-от так! – Корзина дернулась обратно, перекатываясь и закручиваясь по часовой стрелке.
- А веревка не оборвется? – Запереживала блондинка.
- Да не, - с азартом отвечала вторая.
А я сдерживался, чтобы не заорать матом. Потому что ругаться при женщинах – некрасиво, как учил шеф. Да и вообще, угрожать, а потом не делать – как-то мелко. Неправильно.
Подгадав момент, я открыл затвор двери и пнул ее ногами от себя. Раскрывшаяся дверь врезалась в металл и остановила движение, разломавшись и повиснув на нижней петле.
- Он же упадет! – Охнула блонди.
Веревку тут же прекратили раскачивать. Но это вы, кстати, зря.
Посмотрев вперед – мы ехали по длинной прямой – я вцепился в перекладину над дверью, оперся ногой за проушину на корпусе и, приподнявшись, ухватился за веревку. И уже сам полез наверх, подтягиваясь на руках и помогая себе ногами.
Соседки сверху, казалось, смотрели на это с интересом. Никак не мешали, пока до окна осталось совсем чуть – а потом я вытащил пистолет, притороченный за брюки сзади, и направил в симпатичные лица.
- Два шага назад, обе.
- О нет, мистер сержант! – Театрально схватилась брюнетка за голову. - Все, мы доигралась, нас огреют ремнем!
- Но у него нет ремня! – Вторила ей блондинка.
- Тогда он отходит тебя ладошкой по твоей симпатичной розовой попке!
- Эм. Женщины. – Привлек я их внимание.
- Он назвал нас «женщины»! Какое хамло!
- А казался таким милым.
Повезло же, м-мать, с соседями…
- Давайте добром – обе на два шага назад. Я ж вам сейчас прически испорчу. – Прицелился я чуть выше.
- Кстати, может, - забеспокоилась блондинка, обняв подругу за руку.
- Пусть тогда заходит, - тонко улыбнулась брюнетка.
Обе посторонились, и я в пару движений влез в широкое окошко, контролируя отошедших
С виду – обычный вагон «купе». Справа и слева два лежачих места. Под ними – нагромождение из сумок. Еще два лежачих места пристегнуты к стенам. Имелся и столик – в сложенном виде прямо под окошком. Даже украшательство стен присутствовало – обили зеленоватым сукном, приятным на ощупь. Тесновато, но по сравнению с клеткой – действительно «люкс».
- Вы чего докопались, подруги? – попытался определить, сколько в их поступках умысла, а сколько – дури.
- Познакомиться хотели, - кокетливо порозовела блондинка, уже спокойно усевшаяся на свою койку.
Брюнетка села напротив. Направленный на них пистолет, казалось, не смущал ни одну из них.
- Я себе чуть язык не откусил, нормально бы познакомились.
- Ты сам виноват, нечего было смешить, - хмыкнула брюнетка. – Пистолетик-то убери.
- Допустим, познакомились.
- Я Марла! – Воскликнула блондинка. – А вот она – Агнес.
- Генри. – Коротко кивнул я. – До следующей остановки сижу тут. Ремонт клетки за ваш счет, потом займу другую.
- Зачем, зачем уходить! – Молитвенно сложила Марла руки у груди. – И разве это знакомство?
- Слушайте, - поморщился я. – Давайте разойдемся бортами и забудем. Мне выходить на объездной.
- А дальше куда, солдатик? – С интересом спросила Агнес. – Убил сержанта, завладел оружием и формой. Думаешь, далеко убежишь?
- Я никого не убивал.
- Мальчик, тебе до сержантских нашивок годика два-три.
- Я никого не убивал. – Спокойно повторил я.
- Агнес! Перестань думать о мальчике плохо! Он просто украл форму! Ты посмотри на его руки – какие длинные и тонкие пальцы, ему нельзя к этим мужланам в армию!
- Ты уже нашла этим пальчикам лучшее применение? – Ухмыльнулась брюнетка.
- Да причем тут это! Мальчика явно завербовали против воли! Неудивительно, что он решился сбежать!
- Форму украл, а оружие? Это табельное, подруга! Солдатам не положены такие пистолеты.
- Ну подумаешь, убил злого сержанта… Тот явно был сам виноват!
- Я никого не убивал… Да что за чушь вы тут городите! – Не сдержался я.
- Солдатик, успокойся. Пальчик со спускового крючка убери, а то действительно одежду попортишь…
- Ой, не надо стрелять! – Заволновалась блондинка. – Тут все пропахнет порохом!
- Я, вообще-то, поднимался, чтобы нассать вам в угол. – Признался им.
Глаза девушек расширились от изумления.
- Зачем? – Опомнилась брюнетка.
- Ну не бить же, - замялся я чуть. - Надо же было как-то наказать
- А вы не могли бы продемонстрировать, как вы планировали это сделать? – Наоборот, с интересом придвинулась блондинка.
- Не, парень, в этом номере ты свою штучку лучше не доставай, - гоготнула Агнес. – Затрахают.
- Короче! – Рубанул я, убирая пистолет. – Я не дезертир. Я никого не убивал. Ну, может быть, кое-что одолжил, но это вас не касается. А вы – черта с два монахини.
- А ну не сквернословь! – Строго посмотрела на меня Агнес. – Сейчас вот этой ладошкой да по губам!
- Не надо по губам! – Вскинулась Марла.
- Ну да, они ж после этого нерабочие станут… - Хмыкнув, успокоилась та. – Ладно, солдатик. Хочешь покороче?
- Хотелось бы, - емко произнес я.
- Есть деловое предложение. – Начала она серьезным голосом. – Парень ты, вроде, не полный дурак. Должен оценить.
- Излагай. – Отошел я чуть в сторону, чтобы ветром не задувало в спину.
- Вот, правильно. Окошко тоже закрой. Не съедим мы тебя, разве что Марла, но и та – чуть-чуть.
Створка стеклопакета закрылась с небольшим трудом, зато отсекла огромное количество шума с улицы.
- Мы – монахини ордена святого Беранжера из города Рино. По воле приора направлены в Сан-Франциско на три недели. Затем домой. Из Рино нас выезжало трое. Третья под лавкой, в мертвом виде.
Я насторожился, невольно посмотрев на пол. Так и не скажешь, что где-то есть труп – просто вещи лежат, еще и сумки повернуты так, будто там все место занимают.
- Теперь обрисовываю проблему. Гретту – так зовут покойную, да будет ей не слишком жарко на том свете - успокоили мы с подругой. Но в Сан-Франциско ждут троих.
- Так, и что? – Осторожно спросил я, глядя на какие-то слишком проникновенные лица монахинь.
- Что-что? Личико у тебя смазливое, глазки красивые, на губки Марла облизывается. Пальцы, опять же. Бровки мы тебе подрисуем, одежду подошьем.
- Нет.
- Что – нет? – Чуть раздраженно произнесла Агнес. – Не будь тупицей, солдат. Твою самоволку давно обнаружили, на все посты передано твое описание. Тормознут автобус – возиться не станут, выволочат из клетки в другую, железную. Даже если ты вор, а не убийца – тебе не жить, дорогой. Мы же предлагаем тебе три недели безопасности. – Стал ее тон вкрадчивым. - В Сан-Фрациско Гретту никто не знает. А с задачей мы с Марлой вдвоем справимся. Посидишь в келье, отъешься, отоспишься, отмолишь былое, подумаешь о жизни своей... Через три недели мы тебя отвезем обратно до этой твоей объездной и посадим на нужный тебе автобус. Патронов на расходы дадим, одежду сменную, подорожную от ордена. В Рино с приором сами объяснимся, она женщина умная. А в Сан-Франциско нам скандал не нужен, понимаешь?
- За что хоть убили? – Буркнул я, пытаясь выгадать себе время на размышления.
- Тебе это не интересно.
- Если мне ее играть – очень интересно.
- Очень активная и настойчивая дамочка, - посуровев, произнесла Марла.
- Марлу домогалась. – Ответила Агнес. – Не из нашего прихода. – Словно в оправдание добавила она.
А вот и повод отказаться. Нормальный, понятный им повод – не тупое «нет», после которого, скорее всего, меня выкинут из окна, чтобы молчал.
Все-таки, духовенство - должны понимать, что примерять на себя личину столь низкого человека можно и не захотеть.
- А у нее пальцы холодные и ногти нестриженые, - с возмущением пожаловалась мне блондинка.
Так, побоку мораль – это вообще мимо.
- Уважаемые, - вздохнул я. – Никто меня не ищет. Одежда – не моя, я ее выменял вместе с оружием. Ни крови, ни воровства за мной нет. Мне ваше предложение понятно, и я хотел бы избежать конфликта после моего отказа.
- Так не отказывайся, - откинулась на локти Агнес. – Не будет и конфликта.
- Стой, - замахала руками Марла. – Ты не слышишь, разве? Мальчик тебе говорит, что цена маленькая.
- Это где он такое говорит? – Удивилась та.
Я тоже вопросительно поднял бровь.
- За мальчиком никто не гонится. А ты ему предлагаешь поработать три недели за еду и постель, - с укором посмотрела блондинка на подругу. – Разве это честная оплата?
- Хорошо, и что ты предлагаешь? Еще патронов, еще документов и еще больше безопасности? – С сарказмом отозвалась Агнес. – Что еще ценного может быть?
- А ты внимательно посмотри на мальчика. Он ведь такой хрупкий, такой беззащитный.
Я озадаченно потер стволом пистолета лоб над переносицей.
- Давай предложим ему возвышение?
- Не жирно ли будет? – Отражая сомнение, спросила брюнетка. – За то, чтобы спать и есть целый месяц?
- Зато он будет спать и есть со всей отдачей! Особенно спать! – Подалась вперед Марла.
- Мисс… - Откашлялся я. - Леди… Мне не надо, это у меня уже есть. – Добавил я с оттенком угрозы.
А то совсем меня не воспринимают как опасность. А так – может, разойдемся все же на словах.
- Тогда орден обещает тебе новую ступень возвышения.
- Марла!
- У меня есть такие полномочия. – Проигнорировала та, продолжая смотреть на меня.
- Что, бумажку мне выпишите? – Хмыкнул я, внутренне забавляясь. – Сертификат на обещание?
- Документ ордена с печатью. Предъявишь в любом городе, где есть наш монастырь. Это щедро, признай.
- Это слишком щедро. – Подготовился я отказаться.
Потому что за такой документ, предъяви я его и обозначь свой ранг, молча закопают. Не было меня, не приходил такой – я ж их нищими оставлю.
- К сожалению, у нас не так много времени. Ты подвернулся весьма удачно.
- И все же, я вынужден отказаться.
По комнате словно сквозняк прошел, а Марла исчезла со своего места, внезапно оказавшись совсем рядом со мной – я чувствовал ее дыхание на своей щеке.
- Пойми, мальчик. – Шептала она с нежностью. - Скоро по карте удобная речка, а через нее высокий мост. В речку мы должны будем скинуть тело в твоей одежде.
Вновь порыв ветра – холодный, резкий, обмораживающий только что согретую дыханием щеку – и Марла уже с другой стороны.
- Если ты согласишься, под видом тебя – туда отправится Гретта… Не отказывайся, прошу…. Не доводи до греха - дай нам честно заплатить тебе…
- Водитель не поймет…
- Водителю скажем, что мы развлекались, - хихикнула она.
- Но убивать - это же грех… - Сглотнул я тяжелую слюну.
- Нам все прощено. – Как само собой разумеющееся, произнесла Марла. – Как воинам Его.
Гребанные монахини, гребанный орден..
Орден… Орден… Что-то знакомое…
- А вы знаете Лин Гарсия Диаз? – Вспомнил я имя подруги.
Три года назад Летка говорила, что та как раз в каком-то монашеском ордене.
- Ты смотри, даже в этой дыре слышали о славном коммодоре Диаз. – Хмыкнула с койки Агнес. – Даже имя знает.
- Я большой фанат, - кивнул я, не дав изумлению отразиться на лице.
- Тогда соглашайся. Если повезет – даже увидишь ее лично.
- Не только увидишь! Гораздо больше! - Возмутилась Марла, вновь сидя на койке.
Ну и талант у нее, конечно…
- Когда мы справимся с миссией, коммодор лично вручит нам награды!
- Марла, не загадывай… - Поморщилась брюнетка.
- Что? Мы, да и не справимся?!
- Справимся-справимся. Только не гневи небеса гордыней.
- Так что, Генри? – С интересом смотрела на меня блондинка, накручивая на пальчик прядь светлых волос.
- Я согласен.

Поделится в соц.сетях