Часть 1. Глава 1
Предупреждение
Данное произведение является художественным вымыслом, любые совпадения с событиями или реальными лицами случайны. Автор не разделяет и не пропагандирует высказываемые персонажами политические, религиозные, расовые, сексуальные и кулинарные взгляды. Автор не стремится оскорбить кого-либо или унизить, описывая наиболее реалистичный сценарий в рамках описываемого мира. В тексте могут встречаться нецензурные выражения, описания и завуалированный мат. Также в тексте есть иероглифы, «сломанный» текст и визуализированные объекты. Просим убрать от экранов беременных детей.
Глава 1
Вагон метро резко дернулся, да так, что я схватился за поручень. Визг тормозов и ругань пассажиров ворвались в рокочущий эмбиент, басом бьющий из динамиков. Мне тут же стало не до музыки, я принялся заполошно оглядываться по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Вагон еще раз подпрыгнул, ударился о борт туннеля, со скрежетом выполз на станцию и замер. Выдернув наушники, я вгляделся в окружающую меня толпу.
«…прибывает на станцию…» — попробовал выговорить привычный женский голос, но его прервал каркающий, едва скрывающий страх баритон вагоновожатого.
— Граждане, сохраняйте спокойствие. Из-за аварии выход на платформу осуществляется через передние вагоны. Движение временно невозможно, — выдавил он, чуть охрипнув от волнения. — Повторяю! Сохраняйте спокойствие и выходите через передние вагоны. Поводов для паники нет. Все в порядке.
Будто опровергая его слова, пол заметно затрясся, а с потолка посыпалась пыль. Люди, еще секунду назад пытавшиеся держать себя в руках, ломанулись к выходам. Мгновенно возникла давка. Я слышал, как где-то в стороне плачет ребенок. Но за толпой его не было видно, и мне оставалось только, поддавшись течению, выплывать наружу.
Свет на перроне непривычно мигал. Вываливший на станцию народ бежал вверх по отключенным эскалаторам, не обращая внимания на предупреждения полицейских и дежурных. Земля ощутимо тряслась. Толчки с каждой секундой становились все сильнее. Животное начало вопило во мне, требуя бежать как можно быстрее. Умом же я понимал, что метро строили как бомбоубежище и обычное землетрясение ему нипочем.
— Сохраняйте спокойствие! — пытаясь перекрыть шум толпы, кричал полицейский. Он даже снял маску — чтобы его было лучше слышно. Но люди, живым потоком рвущиеся наверх, чуть не снесли его. — Да еб вашу мать! Успокойтесь! Бежать некуда!
Эта фраза напрягла меня куда больше, чем поведение обезумевших пассажиров. Прыгнув на платформу между эскалаторами я скачками бросился наверх. Сразу несколько человек попробовали последовать за мной, но съехали вниз. Неподготовленному человеку по такой поверхности бегать противопоказано. А мое увлечение трейсом и скалолазанием позволяло выписывать любые финты. Да и босокеды с липнущей подошвой помогали.
Взбежав на самый верх, я наткнулся на замершую толпу. В реальности по головам не пойдешь. Задние ряды напирали на передние. Выдавливали людей наружу. Но, как и говорил полицейский внизу, бежать было некуда. За поликарбонатными дверьми творился настоящий хаос. Оказавшиеся впереди люди цеплялись за створки, упирались в перекладины и двери, чтобы их не выдавили наружу.
Ветер с гулом и визгом прорывался сквозь щели. Сквозь жуткий вой доносились крики и отборный мат. Прямо мимо дверей ураган протащил боком автомобиль. Затем закружил его, словно ребенок игрушку, и унес куда-то в непроглядный буран.
— Успокойтесь, блядь! Отставить панику! — выкрикнул обозленный и весьма помятый полицейский, поднявший к потолку руку с пистолетом. Призывы не подействовали. В отличие от нескольких глухих хлопков, после которых с потолка посыпалась штукатурка. Толпа медленно подалась назад. — Спускайтесь на платформу! Там безопаснее! И успокойтесь уже!
Будь его собственный голос чуть более уверенным — возможно, подействовало бы лучше. Но перед угрозой применения оружия люди все же начали отступать. Я остался сидеть на турникете, глядя на растерянные и озлобленные лица. Пятеро полицейских тоже остались наверху, блокируя двери.
Толчки не прекращались. Как и буран за окнами. Висящие под потолком неоновые лампы качались словно маятники. Сыпалась пыль и мусор. Люди продолжали бесноваться. Но здравый смысл заставил их спуститься.
— Все вниз! — упорствовал начальник станции, держа пистолет на виду. Его помощники непрерывно терзали шипящие рации. Наверху делать было нечего. Да и угрозу я воспринял вполне серьезно. Вместе с остальными спустился на перрон. Бешеный ветер больше не терзал уши, а толчки не казались чем-то ужасным. В Союзе строили на совесть.
Вновь достав наушники, я залез в телефон. Но моя музыка оказалась отключена. Вайфай не отвечал. Сеть отсутствовала. Нахмурившись, я попробовал переключиться на мобильный интернет, но и он оказался недоступен. Впервые в моей жизни в городе отсутствовала связь. Я даже несколько растерялся, не понимая, что происходит.
— Связи нет, — раздался озадаченный женский голос, в котором легко было различить нотки паники. Девушка в сером пуховике и маске с вышитыми цветами требовательно смотрела на спутника.
— Все в порядке. Наверное, буря повалила антенны, — попробовал успокоить ее сидящий рядом мужчина. — Ничего страшного. Не впервой в Москве. Повалит деревья, поломает антенны и пару кранов. Ничего страшного. Мы не во Флориде, дома строим из бетона, а не картона. Так что все в порядке будет.
— Думаешь? — чуть успокоившись, спросила девушка и прижалась к мужчине.
Я хмыкнул. В чем-то он, конечно, был прав. Буря не первая. А вот землетрясений в центральной России не было… никогда? Я больше по промышленному альпинизму. Но от друзей слышал, что мы находимся на равнине, на которой в принципе такое невозможно. Но и на старуху бывает проруха. Старушку Москву трясло.
Люди постепенно успокаивались. Первый шок прошел, и они начали лезть в телефоны. Несколько моих сверстников, может, студентов чуть младше, включили на полную громкость колонку с трешем. Мужики тут же предложили им отправиться в ад. В результате разгоревшийся было конфликт потушили, поставив легкую инструменталку без слов. Что в нашем случае было неплохим выбором.
Я же, порывшись в файлах, нашел купленный альбом каверов Пушного. Что ж. Жги, дядя Саша. На тебя вся надежда. «А-а в Африке реки вот такой ширины», — затянул Пушной под восьмиструнную электрогитару и барабаны. Вот странно, детская песенка мне никогда не заходила. А в обработке а-ля «Рамштайн» даже «Тучи» вызывали восторг. Вопрос только, насколько хватит зарядки телефона.
Даже через пять минут толчки не прекратились. Они то становились сильнее, то ослабевали — будто отдаляясь. А мне стало откровенно скучно. Сидеть в полутьме мерцающих ламп и горящих экранов не самое веселое дело. Офлайн игр на телефоне я не держал. Слушать жалобы и уговоры парочек — не хотел. А потому свалил наверх, пройдя мимо опустевшей будки дежурного.
— Центр не отвечает. Телефоны и рации тоже. Так что мы пока сами по себе, — донесся тихий, уверенный голос начальника станции. Я как раз дополз почти до самого верха, но так, чтобы меня не было видно в зеркалах и у выхода.
— Электричество пока есть. Стационарник гудит, но на том конце все время говорят «позже», — сказал второй полицейский. — Может, попробовать выйти наружу?
— Ебнулся? В такой ветер? Он машины сносит, а ты хочешь что? И, главное, зачем? — спросил с возмущением начальник станции. — Мы в одном из самых безопасных мест. В метро. У нас запас продовольствия и медикаментов. Гермостворки, если понадобятся, работают. Генератор и аварийный запас топлива тоже в наличии. Сидим и не дергаемся. Рано или поздно ураган стихнет.
— Надо бы хоть родным весточку подать, что мы застряли, — заметил третий, более молодой голос. — Мы же здесь неизвестно насколько. Да и, если война, нужно их тоже в метро утащить. А еще лучше эвакуировать. Как думаете, по нам ударили Штаты?
— Брось чепуху молоть. От ядерного удара таких землетрясений быть не может. А ураганов тем более. Там волна, а не постоянные толчки. Ты в учебке и на инструктаже спал, что ли? — фыркнул начальник станции с некоторым облегчением в голосе. Кажется, отчитывая подчиненного, он успокаивался сам. Его тон становился все уверенней.
— Извиняюсь, тащ старший лейтенант. Виноват, — ответил, понурив голову, полицейский.
— Все нормально, — повторил начстанции. — Если бы это был удар врага — давно выли бы сирены. Да и дозиметры в норме. Нет. Это естественный процесс. Наверное.
Последнее слово он проговорил совсем не так уверенно, как предыдущую речь. Но спорить никто не осмелился. Ветер по-прежнему выл в щелях. Пробирался холодными пальцами под двери и между створками. Но буран перестал быть белым. Снег будто окрасился едва заметным оранжевым оттенком. И в самом деле начал стихать.
Видимость с каждой минутой улучшалась. И хотя мне с моей позиции было видно только краешек стеклянных дверей, за ними уже начали проступать очертания соседних зданий. Из любопытства я выглянул из-за ступеней и тут же напоролся на колючий взгляд начальника станции.
— Подслушиваешь, гад? — спросил он, хватая меня за шкирку. Поднять не смог, я хоть и легкий, но не пушинка. Легким движением высвободившись из его хватки, я отряхнул куртку. — Ловко. Пошел вниз.
— Так я и так внизу был. А тут вроде уже безопасно, — заметил я, вглядываясь в стеклянную дверь. — Ветер же стихает.
— Не думаю, что надолго, — сказал стоящий к нам спиной полицейский. — Тащ старлей, там какое-то движение.
— Люди? — спросил начальник станции, теряя ко мне интерес.
— Не похоже. Вроде… Тени? — ответил мужчина, суеверно перекрестившись. — Хотя, может, и показалось.
— Ты чепухи-то не мели. Точно показалось, — сказал начальник станции, подойдя вплотную к двери.
Я завороженно смотрел, как мимо проносится нечто серое. Может, облако пыли, принявшее причудливую форму с руками и звериным оскалом. Слишком быстро, чтобы нормально разглядеть. А вот валяющиеся посреди трассы машины виднелись отчетливо. И во многих из них были люди.
— Там дети, — заметил нач станции. — И женщины. Так, орлы. Быстро в подсобку за веревкой. Надо втащить внутрь кого успеем.
— У меня есть страховка, — сказал я, скинув рюкзак и достав набор из веревки и навешанных на нее карабинов. — Что? Промышленный альпинизм. Окна моем, а я снарягу на всю группу везу.
— Да нет, ничего. Все профессии важны, — ответил, усмехнувшись, начальник станции. — Но одной веревки нам точно не хватит. Сколько тут? Метров пятьдесят?
— Сорок пять метров десятки. Девятки — сотка, но без нормальных перчаток с ней лучше не работать. Давайте покажу, как делать страховочные узлы, — сказал я.
Помогать полиции не слишком хотелось. Сталкивался в студенчестве и по крайней нужде, а попадались мне в основном равнодушные чинуши или полные отморозки, готовые за деньги на все. Но люди в машинах ни в чем не провинились. Да и эти служивые были вроде нормальными. Скоро все пятеро полицейских были нанизаны на веревки и закреплены с помощью карабинов. Концы привязали к железным турникетам всверленным в пол.
— Все. Дальше узла не улетите, — сказал я, чуть отступив.
— Сам не пойдешь? — удивленно и несколько презрительно спросил начальник станции, будто обвиняя меня в малодушии. Этот взгляд одновременно взбесил меня и пристыдил.
Какого черта? У меня, может, такого приключения никогда не будет. А на станции неизвестно сколько торчать. Отношение людей с оружием тоже может быть ценно. Я демонстративно достал перчатки и тонкий шнур восьмерку. Закрепил себя и вместе с остальными вышел наружу.
Ветер мгновенно начал вгрызаться в открытые участки тела. Рвал одежду. Колючими иглами осыпал щеки. Крупные градины били по машинам, словно камни, запущенные из пушки. Пригибаясь к самой земле и держась плотной кучей, мы добрались до первой из перевернутых машин. Семье в этом авто повезло. Сработали подушки безопасности, к тому же все они оказались пристегнуты.
Я разбил карабином и выдавил лобовое стекло. После чего все трое перекочевали в объятья полицейских. Держась за натянутую ветром страховку, они двинулись к станции метро, а мы пошли дальше. Ветер вновь начал усиливаться. Серые силуэты — проявляться более отчетливо. Сквозь порывы слышался нечеловеческий вой. Я не успел сообразить, что происходит, когда один из бойцов, вскрикнув, рухнул на лишенный снега асфальт. Его мгновенно потащило в сторону, перекатывая словно шарик, но двое других успели поймать мужчину.
— Там! Смотри! — выкрикнул начальник станции, и я с удивлением увидел, что он показывает на стоящее напротив здание. На высоте третьего этажа, держась за решетку, висел ребенок в розовой курточке.
Выругавшись про себя, я примерно оценил маршрут. Проскользнуть мимо двух машин. Укрыться за ними от ветра. Обойти столб, получив новую точку страховки. Затем наверх по решеткам и водосточной трубе. В обычный день — пара пустяков. А сегодня это тянуло на настоящий подвиг.
Ураган нарастал, его око уходило к центру Москвы, и у меня оставалось всего несколько секунд, чтобы действовать. Думать некогда, прыгать надо!
Рывками перебегая между укрытиями, я уже через мгновение был у стены дома. Накинул веревку на столб. Закрепил шнур карабином и помчался дальше. Ветер чуть не снес меня на уровне второго этажа, но пальцы в шершавых перчатках привычно выдержали нагрузку. На секунду меня дернуло так, что я повис параллельно земле. Затем подтянулся, выкидывая тело вверх и чуть в сторону. И оказался прямо на зарешеченном окне.
— Все в порядке, теперь обними меня, и я нас отсюда спущу. Эй, слышишь меня? — дернул я за плечо ребенка, мертвой хваткой вцепившегося в прутья. — Очнись уже! А, черт! Ладно!
Выругавшись, я навис над ребенком, отгородив его от улицы своим телом, и начал перевязывать страховку, опоясывая мальца веревкой. Но когда петля уже перехватила его пояс и ноги, что-то толкнуло меня в спину.
Оглянувшись из-за внезапного порыва сильного ветра, я заметил приближающуюся черную пасть. Два ряда призрачных игольчатых зубов. Растянутый в жуткой улыбке рот. Мгновение, и тварь вонзилась в меня. Тело свело судорогой. Карабин звякнул, удерживая меня у решетки. А затем я впервые увидел лицо ребенка. И крайне удивленный взгляд алых глаз. Словно разом полопались все сосуды.
Я вздрогнул, отметая лишние мысли. Напрягся, прогоняя судорогу. Ничего. На тренировках бывало и не такое. Оглянулся, выискивая опасность, и, убедившись, что все чисто, спрыгнул, держа ребенка в объятьях. Может, мне показалось? Черт его знает, но пора было выбираться отсюда. За то время, пока я ползал за альпинистом, унесенным ветром, полицейские смогли вытащить несколько пассажиров и сейчас втягивались в метро.
Тело отказывало. Я несколько раз чуть не упал, пока добрался до спасительных дверей станции. Но ребенка не отпустил. Он тоже вцепился в меня клещом, держался и руками, и ногами. Наконец, оказавшись внутри, я рухнул без сил на пол, освобождая спасенного. К нему тут же подбежала какая-то женщина. Я не стал вникать, кем она ему приходилась. Перед глазами все плыло. Голоса доносились словно из глухого подвала.
— А ты молоток. Прям герой, — весело сказал нач станции, хлопнув меня по плечу. А затем опустился на корточки, вглядываясь в мое лицо. — Эй, ты чего? Парень! Блядь… Доктора сюда!
Я в ответ смог лишь улыбнуться. Через несколько минут — или секунд? — ко мне подошла женщина в белом халате поверх куртки. Разобрать ее слов я уже не мог. Как и выражения лица. А чуть позже перед глазами появилась маленькая требовательная ладошка, на которой лежало крохотное золотое яблоко.
Ребенка попробовали отогнать. Перед глазами все темнело. И когда я вновь открыл глаза — мог видеть только его. Яблоко. Золотое. Чуть крупнее вишни. Оно манило, подавая неестественный приказ. Оно желало быть съеденным именно мной. Поддавшись требовательному жесту, я открыл рот. По языку потек ядреный едкий сок. Дыхание окончательно перехватило. Все тело свело судорогой, и я понял, что умираю.

Поделится в соц.сетях