Глава 1
Жандарм страдал похмельем. А может и вовсе был пьян до сих пор. Красные глаза, опухшее лицо и пересохшие губы явно на это намекали. Видимо, поэтому наш разговор и не задался с самого начала.
А может потому что я ему врезал, и теперь под его левым глазом расцветал синяк.
Нечего выскакивать из темной подворотни с такой рожей. Определить в нем представителя власти смог разве что... Да никто.
Имперец старательно что-то записывал в протокол, противно скрипя перьевой ручкой. Я всё ждал, когда он её сломает, с таким нажимом строчил. Звук этот причинял ему боль, жандарм морщился, но упорствовал, считая что и мне от этого плохо.
Я усмехнулся и перевел взгляд в темный угол допросной.
Там пульсировал слабый отголосок магии. Прослушка, призрак или местная нечисть? Это меня интересовало больше, чем скучный банальный допрос.
Всё таки больше похоже на нечисть. И очень разумную, умеющую отлично прятаться.
— Так, значит, — жандарм постучал ручкой о стол, привлекая моё внимание.
Жест получился неловкий, капля чернил брызнула на бумаги и там расплылось большое синее пятно. Мужик и сам пошел пятнами от такой несправедливости. Виноватым, конечно же, он выбрал меня.
— Как тебя звать? Ранг, сословие? — рявкнул он.
Теперь слегка поморщился я. Признать во мне благородного действительно было сложно. То, что было на мне, лишь отдаленно напоминало одежду. И уж никак — приличную.
Но и хамства я никогда не любил. Это признак слабости.
— Мне кажется, что это ваша обязанность, для начала представиться, — холодно ответил я, смотря прямо в его глаза.
Мальчишка, которым я теперь стал, прекрасно об этом знал. Часто имел встречи с жандармами, слишком часто.
Мужик от неожиданности икнул и выронил ручку, окончательно испортив протокол.
— И будьте любезны, обращайтесь ко мне на вы, как и подобает государственному служащему, — добил я его окончательно.
Жандарм старательно закипал, борясь с этим из всех сил. На миг мне даже показалось, что он сейчас вырубится от натуги. Ну или неконтролируемо бахнет стихией. Совсем слабенький воздушник, но в моменты подобных пиковых эмоций даже слабосилки способны удивить.
Правда после такого обычного становились пустышками, перегорали. Почти все, кто выживал.
Этот сумел справиться с собой.
— Пристав 3-го участка Петербургского острова Лаврентий Павлович Заужский, — отчеканил служака и добавил с долей издевки: — С кем имею честь?
Ну надо же, целый пристав. И чего он на ночь глядя шлялся по сомнительным местам?
— Граф Вознесенский, Александр Лукич, — с улыбкой представился я, проигнорировав его тон.
— Вознесенский? — переспросил жандарм, нахмурившись.
Его реакция смогла меня удивить. Он явно не мог вспомнить. Это было странно, репутация молодого графа обеспечила ему известность всей столице. А уж жандармерии особенно.
Неужели мне повезло наткнуться на того, кто ещё не знал Вознесенского?
Тогда может и обойдется. Предложу компенсацию и разойдемся миром по тихому. Лишний раз связываться с аристократами никому не хотелось. Да и мелочь же, один маленький синяк... Ну ладно, немаленький.
— Так вы же... — растерянно начал Заужский, но его грубо прервали.
Дверь с грохотом распахнулась, и в помещение начали заходить гвардейцы. Один, второй, третий... И без того тесное, оно стало походить на страшный сон клаустрофоба.
Я вздохнул, ну вот и началось. Хотелось есть, но теперь похоже это произойдет нескоро.
Удивительно талантливый парень он, то есть я, для своих юных лет. Завоевать такую известность и выжить... Талант.
Гвардейцы выстроились вдоль стен и последним зашел их предводитель. Кого угодно я ожидал увидеть, но не старого друга — графа Николая Головина.
Тут что-то не так.
Память меня не то чтобы подводила, но был в голове некий сумбур. Да и воспоминания парня о людях всплывали только при встрече. Вот и сейчас навалилось многовато.
Но одно было точно, когда мы виделись в последний раз, Николай был зеленым рядовым гвардейцем, мечтающим о головокружительной военной карьере. И не имел таких пышных усов. Которые ещё и чертовски ему не шли.
— Граф Вознесенский, — с прохладцей произнес он и едва заметно кивнул в знак приветствия.
Не очень хорошо, я ничего не понимал в современных воинских знаках различия. Вознесенский этим не интересовался от слова совсем, а я мог разобраться разве что в горжетах.
— Граф Головин, — я тоже кивнул в ответ и ожидаемо заметил, как скривилось лицо друга.
Мы не на светском приеме, а я сейчас проигнорировал его чин, каким бы он ни был. Николай всегда ставил заслуги воинские выше титульных. Что мне было по душе.
Ничего, с этим я разберусь.
Впрочем, моя репутация вполне соответствовала такой ошибке. С ней я тоже разберусь.
Головин молчал, решая как отреагировать, но тут ожил жандарм, решив воспользоваться возникшей паузой. Робко, но всё же произнес:
— Ваше высокоблагородие, позвольте спросить, какой интерес к задержанному имеет лейб-гвардия его императорского величества?
Ну надо же, а яйца всё же есть у Заужского.
— Задержанному? На каком основании? — Николай наконец-то перестал сверлить меня осуждающим взглядом и посмотрел на жандарма, словно не услышал его вопрос.
Лаврентий Павлович съежился и растерял всю храбрость. Невольно потянулся к синяку, одернул руку, но Головин это заметил. Покачал головой и снова уставился на меня.
Я лишь пожал плечами.
— Нападение при исполнении на... — забормотал Заужский, но договорить не смог и закашлялся.
Он с перепугу что ли нарывается? Я бы понаблюдал за этим представлением, но действительно проголодался.
— Вы не назвались, господин пристав. А форму вашу в темноте было не разглядеть. Так что нападением на госслужащего это не назвать. Предлагаю мирное решение, думаю что извинений будет вполне достаточно, — доброжелательно улыбнулся я.
— И...и...извинений? — жандарм вдруг начал заикаться.
Николай тоже потерял выдержку и удивленно заморгал. Могу представить, что он от меня ожидал.
Что поставлю ещё один фингал, для симметрии. Или засну прямо на допросе. Или начну чушь какую-нибудь нести, на ходу придумывая невероятную историю. Прошлый я умел оторваться по полной и выкрутиться из любой заварушки. При этом вписавшись в новую, правда...
Головин нетерпеливо постучал пальцами по кобуре. Жандарм намек понял, тяжело вздохнул, вытер со лба выступивший пот и выдал:
— Ваше сиятельство, приношу свои извинения за инцидент. Не признал в вас благородного.
Пожалуй, говорить о том, что это я хотел извиниться за побои, не стоит. Их тут всех припадок хватит.
Но как же повернулось благое начинание! Ведь именно такое положение Петр и хотел исправить. Чтобы благородство стало справедливым. Да, я защищался. Но по чести, всё же отметелил стражника. Не из самых плохих, вон как отчаянно держится.
Я тепло улыбнулся, вспомнив горячную искренность царя. Вот бы он устроил сейчас. В груди слегка кольнуло. Нет его уже давно, судя по тому, что я успел увидеть. И судя по памяти парня, с кем мне было суждено объединиться.
Но я победил наших врагов. И мы добились своего. Империя! Сильнейшая в мире. А город! Красавица столица, морской аванпост. Санкт-Петербург такой, о котором мы мечтали.
Остальное всё мелочи.
Я одержал победу над самой смертью. И теперь я возвращался домой. В новый дом, в новый мир, но он был моим. И было плевать на такую незначительную вещь, как простые слова.
Теперь у меня было время и возможности. Да ещё какие! Судьба подарила мне не просто шанс исполнить мечту, но и стать ещё лучше.
Теперь я мог спокойно заняться любимым делом.
— Вы принимаете мои извинения, ваше сиятельство? — жандарм не вытерпел моего молчания и, вероятно, немного испугался довольной улыбки.
— Безусловно, господин пристав, безусловно. И в свою очередь, извиняюсь за причиненный ущерб, — всё таки сказал я, меня распирало изнутри от радости.
На его реакцию я уже не смотрел, услышал только какой-то сдавленный хрип. Поднялся и повернулся к Николаю.
— Пойдемте, ваше высокоблагородие, нам стоит кое-что обсудить.
Головин был в замешательстве, если не сказать в шоке. Но согласно кивнул и сделал жест рукой, предлагая выйти первым. Друг следовал за мной по узкому темному коридору участка. А за нашими спинами молча шагали гвардейцы, отбивая бодрый ритм каблуками сапог.
У выхода нас не останавливали, дежурный даже голову не поднял, уткнувшись в газету.
Снаружи тем временем окончательно стемнело. Весенняя прохлада приятно обволокла тело и я с удовольствием вдохнул ночной воздух.
— Хорошо, — констатировал я.
Николай отпустил своих ребят, достал из-за пазухи мундира серебряный портсигар и задумчиво покрутил его в руках.
— Саша, — наконец заговорил он. — Где ты был эти два года?
Я уже понял, что магия времени сыграла злую шутку. И не только со мной, на несколько сотен лет. Но и с парнем, которым я стал.
Два года! Надо бы придумать правдоподобное объяснение.
— Да уж, ты изменился за это время, — я потер над верхней губой и не сдержал усмешки.
— Вот только ты мне про это не говори! — Головин зарумянился, усы явно были его слабым местом. — Так сейчас модно в гвардии! Не уходи от темы, граф. Тебя уже похоронили. Кто-то, не скрою, отмечал это с бурной радостью. А ты вдруг объявляешься прямо тут, рядом с домом, как ни в чем ни бывало. Спустя два года!
В голосе его прозвучала обида. И я мог её понять. Головин, пожалуй, был единственным настоящим другом парня. Не смотря на всё, что тот творил по дурости.
— Я всё расскажу, обязательно. Но позже. Ты мне лучше скажи, как ты меня нашел?
— Христофор Георгиевич, — Коля всё таки закурил и выдохнул облако дыма вверх. — Старые сигнальные артефакты, расставленные во всех участках. Про них уже позабыли, и вот неожиданно один сработал. Сенатор позвонил мне и попросил проверить.
Граф Христофор Георгиевич Воронцов, значительная фигура в жизни Вознесенских. Давний друг деда, деятельный сенатор и влиятельный старик. Что уж, юному хулигану многое сходило с рук в том числе и из-за его покровительства.
Но от сигнальных артефактов нужно избавиться. Сами игрушки-то наверняка дело рук деда.
Дед...
В груди снова кольнуло, но это уже было приобретенное с памятью чувство. Расстались мы с дедом плохо. Парень был импульсивным и часто не сдерживался в выражениях.
Вот и в тот вечер, выслушав вполне справедливые обвинения, молодой граф резко высказался и ушел. С твердым решением доказать, что он артефактор покруче своего деда.
На свою беду, при попытке это сделать, он и погиб. И на моё счастье, потому что наконец-то нашелся тот, чьи способности смогли принять меня с моей силой.
— А мой... — я не закончил фразу, но Николай всё понял.
— Лука Иванович пока ничего не знает. Но дела у него идут не очень, — Головин посерьезнел. — Саша, честно говоря, твой дед в отчаянном положении. Когда ты пропал, он всё бросил на твои поиски. Сам он тебе не признается, что спустил на это всё состояние. Но ты обязан это знать.
— Спасибо, я с этим разберусь, — лаконично ответил я, задумавшись.
Решить финансовый вопрос не было проблемой. Хороший артефактор всегда мог найти способ заработать. А я был не просто хорошим артефактором, а лучшим.
И теперь к тому же стал универсалом. Тем, кто может использовать любую силу, как и видеть её, в отличие от других. Об этом, правда, не стоило никому знать. И в мои времена универсалы были редкостью. Ещё большей редкостью было, если они выживали и не сходили с ума.
По памяти мальчишки, ничего не изменилось. На всю империю известны были лишь двое. Один служил при дворе, при этом никто его не видел. То есть держали взаперти. Другой же, уже старик, давно отошел от мирской жизни и сам заперся где-то в сибирском монастыре.
Но меня не пугали такие перспективы.
Ведь я хорошо был знаком с величайшим универсалом своего времени. И знал, как работать с такой магией без ущерба для себя. Да, понадобится время, но теперь то его у меня полно!
— Разберешься? — скептично хмыкнул Головин. — Саша, тебе никто в этом городе не даст ссуду. Не с твоей репутацией. Если ты думаешь, что о ней все забыли за эти два года, ты ошибаешься. Христофор Георгиевич хотел помочь, но твой дед... Сам знаешь, принципиальный настолько, что они чуть не поссорились на этой почве.
Переубеждать Головина я не стал. Толку то? Он же не дурак, поверить что я вдруг стал совсем другим человеком и действительно собираюсь разобраться со всеми проблемами, что устроил парень.
Мне это несложно.
Не то чтобы я проникся родственными чувствами, но патриарх Вознесенский заслуживал того, чтобы достойно встретить старость. В качестве благодарности за мою вторую жизнь.
Да и в родовом имении была обустроенная лаборатория.
А значит — заживем!
Ну а репутация... Что не исправим, то обернем на пользу.
Благо все выходки были больше мальчишеские, чем реально навредили кому-то. Даже девицы, количеству которых я был удивлен, отнюдь не были невинны.
Молодой, талантливый и опьяненный своими возможностями граф поддался искушению взять награду сразу. И искренне считал, что ему все простят за будущие заслуги. Вот и отрывался.
Наше слияние было странным. Я приобрел память и знания, и некоторые эмоциональные отголоски безумств, что творил парень. Он погиб, но оставил мне многое.
Хотя что я знал о подобном, ещё недавно я и не думал, что такое возможно.
Пока я раздумывал, мы неспешно вышли через арку на пустынную улицу. У тротуара был припаркован отполированный до блеска черный автомобиль.
— Я отвезу тебя домой, — махнул друг на машину.
— Неплохо, — оценил я транспорт.
— Капитан лейб-гвардии может себе позволить, — не без гордости ответил он и открыл водительскую дверь. — Личного водителя не стал брать, нравится самому быть за рулем. Хотя матушка этим очень недовольна, мол графа должны возить. Но я в первую очередь офицер!
Я с сочувствием посмотрел на друга. Наболело, а поделиться видимо не с кем было. Но садиться внутрь я не спешил. У меня были другие планы.
— Не домой, — помотал я головой. — Где тут ближайший ресторан?
В кармане у меня было несколько помятых купюр, хватит на приличную еду.
— Опять? — Головин меня не так понял и разочарованно вздохнул. — Так и знай, Саша, я в этом участвовать больше не буду. Два года прошло, а ты не изменился...
— Да подожди ты. Есть я хочу. Просто хочу хорошенько подкрепиться, прежде чем возвращаться домой.
Разговор с дедом точно получится тяжелый, такой лучше проводить на сытый желудок. Да и раз два года прошло, два часа погоды уже не сделают.
— Просто поесть? — недоверчиво переспросил Коля. — Точно?
— Клянусь!
— Боюсь, что в ресторан нас не пустят, — друг многозначительно осмотрел меня с головы до ног. — Уж извини, но выглядишь ты как босяк.
— И то верно... — ничуть не расстроился я и тут же придумал новый план: — А давай как в старые времена, по шаверме и на набережную?
Когда мы были лицеистами и плевать хотели на манеры и приличия, мы часто убегали из казарм, чтобы посидеть на теплом камне у воды, пачкая форму ароматным соусом. Именно это приятное воспоминание всплыло в голове.
— Ваше сиятельство! — возмутился граф, еле сдерживая улыбку.
— Что, ваше сиятельство, слабо? — ответил я с озорной улыбкой и друг расхохотался.
***
Наверное, со стороны это было очень необычное зрелище.
Нева, темная и вечно беспокойная, плескалась у наших ног. Мы бесстрашно сидели у самого края, не боясь намокнуть. Уплетали горячее, сочное и самое простецкое блюдо в столице.
Капитан лейб-гвардии при полном обмундировании. И потрепанный босяк.
А перед нами был простор самого широкого места реки. И крепость по ту сторону, как символ победы. Нашей победы и моей личной.
И мне было уже плевать на голод, я увидел свой город вживую.
Такой величественный, такой красивый под суровыми свинцовыми облаками.
Над водой метались жирными белыми пятнами чайки. Вдалеке болтался на волнах кораблик, куда-то спешащий в этот поздний час. В лицо настойчиво дул ледяной ветер.
А я был абсолютно счастлив. Я вернулся.
Дом. Любимое дело. Заслуженный покой от воин, врагов и проблем. И пусть кто-нибудь попробует мне помешать!
— Господа, вы нарушаете общественный порядок, — прозвучал решительный голос у нас за спиной.
— Только не они... — побледнел обернувшийся Головин.

Поделится в соц.сетях