Глава первая. Бесконечная война
*14 декабря 1919 года*

«Поляки, будь они неладны…» — подумал недовольный Аркадий.
Его совсем не радовала перспектива встретить Новый год в блиндаже, впрочем, как и все прошлые. Но сейчас-то иначе — он уже настроился, что этот Новый год будет встречен нормально, в праздничной обстановке.
Увы, у Юзефа Пилсудского были другие планы на Новый год Немирова…
1-й гвардейский тверской механизированный корпус ехал сейчас вслед за бронепоездом, чтобы высадиться близ осаждённого Киева и почти сходу вступить в бой.
Поляки, испытавшие небывалый успех на начальном этапе, завязли на линиях траншей, вырытых, пока пограничные войска держали первый удар.
К сожалению, пограничники сдержали удар плохо, поэтому полноценную линию обороны генерал-лейтенанту Гутору возвести не удалось, но даже то, что уже было, остановило Войско польское под Киевом.
Но диспозиция там сейчас пренеприятнейшая.
Оказывается, всё это время Аркадий кое-чего не знал, потому что ему было «слегка» не до этого. Но теперь всё прояснилось и стало понятно, чего это Пилсудский так осмелел и посмел наступать на Красную Армию.

Лев Давидович Троцкий, легально отправленный в Германию, как выяснилось, не просто сидел и «ждал момента», а занимался активной подрывной деятельностью.
И если бы он ограничился просто агитацией…
Но Ленин сообщает, что Троцкий снюхался с покинувшими Россию эсерами и анархистами, которые обосновались в Германии, наверное, в ожидании, пока у большевиков всё не посыплется.
Эсеры — это, как известно, не только политические балаболы, но ещё и боевое крыло, которое вновь сформировали, по соглашению с Троцким.
Лев шлёт Ленину сообщения, в которых почти не скрывает самодовольства. Письма пересылаются, естественно, нелегально, из рук, через руки, в руки.
Сам Владимир Ильич тоже узнал о том, что творит Троцкий, сравнительно недавно.
Но никто не связал загадочных трагедий, случившихся в разных городах Германии, с Львом Давидовичем и его деятельностью…

*6 июня 1919 года*

— О-о-о, ну наконец-то, твою мать! — воскликнул обрадовавшийся Бернхард.
Субботний вечер начался с сухости — оказалось, что в келлер (1) не завезли пиво, что было очень досадно. Случилась какая-то задержка по дороге — то ли машина сломалась, то ли ещё что-то…
Но, к счастью для членов «Стального шлема», проблема уже решилась. В келлер начали заносить бочки со свежим пивом.
«Ох, сейчас хлебну холодненького и как закушу колбаской…» — подумал Бернхард.
Боевое крыло «Стального шлема» стремительно наращивает численность — добровольцев всё больше и больше с каждым днём, причём не просто ни на что не годных приспособленцев, а ярых сторонников народного движения.
Сам Бернхард Руст присоединился к «Стальному шлему» совсем недавно, но ему уже нравилось то, что он видел. Наконец-то можно без опаски выражать свои взгляды — жидам и большевикам в этот келлер вход воспрещён.
Сразу же, как его приняли, его захлестнуло чувство принадлежности к чему-то большему, чем он сам. Это была сопричастность к творению истории.

«Как только выковыряем всех жидов и большевиков из нор, в которых они попрятались, будем строить новую Германию», — подумал Руст, счастливо улыбаясь.
Бочка за бочкой, келлер наполнялся напитком богов, а настроение уже сидящих в келлере людей стремительно повышалось. Они уже выпивали, поэтому Бернхарду стоило поторопиться.
Он перехватил поданную ему бочку и живо спустился по ступенькам.
Внизу, в келлере, кто-то постучал кружкой по столу — значит, сейчас будет речь. Повисла тишина.
Вернувшийся на поверхность Бернхард поднял новую бочку на правое плечо и в этот момент его чуткий слух уловил какое-то едва слышное щёлканье. Он не придал ему значения и спустился в келлер. Наверное, это пивная пена…
— Парни, как смотрите на пару кружек, чтобы работалось веселее?! — обратился он к остальным мужчинам, разгружающих грузовик.
— Берн, ты залез в мою голову и прочёл мои мысли! — улыбнулся Курт Энгельберт, сослуживец Руста.
Руст вколотил в одну из бочек краник, после чего разлил пенистое по четырём кружкам и поднялся наверх.
— Ну, за Германию! — поднял он кружку.
— Германия превыше всего! — поддержал его Курт.
— Германия превыше… — начал Клаус Фогельбаум.
Тут сверкнула ослепительная вспышка, после чего Руста отбросило на несколько метров. Очень остро заболела левая рука, а голова ощущалась совершенно ватной.

Он открыл глаза и увидел, что здания больше нет — есть только руины. Внутри произошёл взрыв, который похоронил под завалами всех, кто был в здании.
Повернув голову, он увидел, что висит на железной изгороди и левая его рука насквозь проткнута железной жердью. Попытка пошевелиться привела лишь к ещё более острой боли в руке. Но только в руке. Он опустил взгляд и увидел, что из его груди торчит окровавленная железяка, также являющая частью забора.
— Х-х-хр… — издал он последний звук.

*7 июня 1919 года*

— Полиция опубликовала предварительный список погибших, — сообщил Льву старший лейтенант Карл Фридрих Курцман. — Не менее пятидесяти семи человек, из них сорок два состояли в «Стальном шлеме».
— Это приятная новость, — удовлетворённо кивнул Троцкий.
Он заседал в подпольном штабе Народной армии Германии. На нём была кожаная куртка, правый рукав которой был перевязан красной лентой — так они очень скоро будут отличать своих от чужих.
— Власти в недоумении, — продолжил Курцман. — Связь взрыва с большевицким подпольем, судя по всему, не установлена.
— И это ещё одна приятная новость, — ещё раз кивнул Троцкий. — Есть новости из Бремена?
— Проведена серия из пяти диверсий, но полным успехом завершились только три, — ответил старший лейтенант. — Зато какие — уничтожена вся верхушка фрайкора «Бремен» и все местные функционеры. Пронести патронные ящики со взрывчаткой в казарму «Бремена» не удалось, поэтому акция была отменена. Также отменили грузовик со взрывчаткой — не удалось провести акции одновременно, поэтому городская ратуша была взята под охрану.
— Ничего-ничего, — улыбнулся Троцкий. — Это только первый шаг. Открыто мы, пока что, действовать не будем…
Эсеры, несмотря на пренебрежительное отношение к ним Ленина, которого Троцкий, несмотря на некоторые расхождения во взглядах, уважал, оказались очень полезной находкой.
Они, как и многие, прочувствовали революционный момент — в Германии грядёт…
А там и во Франции грянет, и в Италии, и в Британии.
Ленин не понимает, что не нужно тратить время на отсталые народы, а жизненно необходимо фокусировать все силы на Западе. Падёт он — падёт весь мир.
Но, пока что, никаких открытых действий. Только агитация, а также террористические акции.
На самом деле, это были никакие не террористические акции. Лев Давидович не собирался никого пугать. Ему нужно уничтожить фрайкоры, как организации.
Генерал Немиров, несмотря на неявную неприязнь, возникшую между ними, посоветовал дельную вещь — уничтожать коммунистов будут именно эти фрайкоры, поэтому этих фрайкоровцев нужно уничтожить до того, как они станут проблемой.
Троцкий не собирался молча наблюдать за тем, как фрайкоры усиливаются и растут в численности. Бывшие солдаты вербуются в эти организации ради сытной еды и крова над головой — всё это обещается прямо в листовках. А Лев мог им предложить только кукиш без масла — нет у него ничего, кроме винтовок, взрывчатки и боеприпасов.

К счастью, массовые акции оказываются действенными. Ещё никто не понимает, кто стоит за всем этим, поэтому Германия в ужасе. Всё это не случайности, а целенаправленная работа против фрайкоров — вопрос времени, когда они догадаются.
Правда, существует вероятность того, что некому будет догадываться.
Многие члены Народной армии Германии охотно вступили в различные фрайкоры на местах и теперь передавали в подпольный штаб Троцкого ценнейшие сведения, имена, фамилии, места…
… чем охотно пользовались бывшие эсеры. Троцкий, от лица партии, которую он здесь представляет, принял всех этих людей в ВКП (б) и тем самым укрепил свои позиции.
Не если, а когда у Льва всё получится, Ленин со своей сворой прихлебателей будет вынужден утереться. Троцкий собирался провести социалистическую революцию в Германии единолично!
Как это сделал, в своё время, Ленин в России, Троцкий собирался стать лицом революции в Германии. И Германия — это не Россия. Германия — она гораздо тяжеловеснее, чем какая-то там Россия.
«С Германии начнётся европейская революция», — подумал Лев Давидович и улыбнулся.

*20 декабря 1919 года*

— Мы прибыли так быстро, как только смогли, — произнёс Аркадий. — К сожалению, мы не можем бежать или ехать быстрее паровоза.
— Фронт сыплется! — воскликнул генерал-лейтенант Гутор.
— Не вижу причин для паники, — вздохнул Немиров.
— У них танки! — генерал-лейтенант, судя по всему, находился в расстроенных чувствах.
— Мы со всем разберёмся, — пообещал ему Аркадий. — Средства для борьбы с танками есть — мы распределим их по всему фронту, и всё наладится.
Противотанковые пушки и расчёты были погружены на составы в Москве.
Эта лёгкая 37-миллиметровая пушка — копия французской полевой пушки образца 1916 года. Причём слово «копия» не совсем верно в её отношении — ствол удлинили на десять калибров, лафет сделали лёгким, с развитыми раздвижными упорами, позволяющими быстрее приводить орудие в боевую готовность, а ещё на этой модели есть противопульный щиток.

Благодаря удлинению ствола удалось добиться бронепробития в 14 миллиметров хромистой стали на дистанции в тысячу метров.
Всего на новообразованный Западный фронт прибыло сто двадцать орудий, которых должно хватить с лихвой. Главное — правильно распорядиться ими.
У противника, как уже известно Аркадию, на вооружении есть французские Renault FT 17, обладающие бронёй в 16 миллиметров вкруг, Mark VII, полностью бесполезные по причине круговой 6-миллиметровой брони, а также Schneider CA1 с 11-миллиметровой бронёй и Mark IX с 10-миллиметровой бронёй.
Всё, кроме Рено, отлично пробивается этой противотанковой пушкой, поэтому проблем возникнуть не должно.

Вдобавок, британские танки уверенно пробиваются стреловидными пулями из винтовок Мосина, правда, заброневые повреждения выходят так себе, но это, тем не менее, средство поражения на дистанции до 300 метров.
У 4-й армии, которая встречала Войско польское под Киевом, средств поражения бронетехники не было, кроме «немировок» и тактики концентрации артиллерийского огня, поэтому местами случались значительные вражеские прорывы.
Проявил себя главный недостаток нынешнего положения вещей в Красной Армии — Советская Россия сфокусировалась на 1-м гвардейском, даже не начав толком формировать иные механизированные части, потому что это слишком дорого.
Агрессии со стороны «западных партнёров» никто не ждал, даже Аркадий — он думал, что Пилсудский не рискнёт, а больше не было никого, кто способен поставить всё на кон.

В истории его прошлой жизни, всё было совсем иначе — шла Гражданская война, проводилась политика военного коммунизма, (2) случались восстания, а шла также интервенция. Всё выглядело для поляков так, что можно быстро ворваться и забрать себе какие-нибудь территории. В принципе, почти так и получилось.
Войско польское существует с осени 1918 года, то есть, уже больше года. Теперь известно, что им передавали оружие и технику практически со всей Европы.
Из экипировки пленных понятно, что в качестве основного оружия пехоты поляки выбрали британскую винтовку «Ли-Энфилд», модель III, а в качестве шлема для пехоты — французскую каску Адриана.
Артиллерия, предположительно, французская, но есть версии, что у поляков там густая солянка из моделей.
Танков у них очень много. Британские Марки представлены в количестве не менее пятисот единиц, а французские Шнейдеры вообще все, что были — около четырёхсот единиц. Рено ФТ 17, новейший танк Франции, представлен в количестве семисот единиц.

Броневиков у Войска польского нет, по вполне понятным причинам. Главная причина — всякий броневик является эрзацем на базе гражданского грузовика, со всеми вытекающими и отваливающимися. Второстепенная причина — избыточная для применения с танками скорость.
Будь у Немирова большое количество танков, он бы не отказывался от всех имеющихся броневиков, а просто выделил их в отдельный корпус, чтобы не смешивать.
У Войска польского не было вообще ничего, его создавали из воздуха на пустом месте, поэтому решили не заморачивать себе голову и просто не думали о броневиках. К тому же, немаловажным фактором нужно считать Великобританию, которая полностью полагается на танки и броневики считает странным статистическим артефактом.
— Не паникуйте и держите оборону, товарищ генерал-лейтенант, — сказал Аркадий. — Скоро всё изменится. Генерал Алексеев уже выехал — он разберётся со всем.

Он прекрасно понимал чувства Алексея Евгеньевича — у противника слишком много танков, возможно, самых лучших, по нынешним временам, а жечь их практически нечем. Бронебойные пули способы пробивать танки только с очень близкой дистанции, причём просто пробитие само по себе ничего не даёт — нужно «наковырять» пару десятков пробитий, чтобы быть уверенным, что с этим танком точно всё…
Наступление может начаться на любом участке, потому что противник знает об отсутствии у Красной Армии адекватных средств противодействия бронетехники. Больше эта информация не актуальна, но Пилсудскому в штаб об этом никто не докладывал.
— Сам Николай Николаевич будет командовать оборонительной операцией?! — удивился генерал Гутор.
— Естественно, — улыбнулся Аркадий. — Не сочтите это пренебрежением к вашей квалификации — советское правительство считает задачу слишком важной и лишь повышает уровень контроля.

По лицу генерал-лейтенанта было видно, что он испытал облегчение и весь этот репутационный ущерб его не волновал — возможно, он думает, что его могут назначить крайним и осудить. В императорской армии подобное случалось, а по поводу Красной Армии он не знал наверняка.
— Я полноценно осознаю всю тяжесть сложившейся ситуации и понимаю, через что пришлось пройти 4-й армии, — продолжил Немиров. — В рапорте я укажу, что армия достойно встретила этот подлый удар и сумела удержать врага на подступах к Киеву — это хорошая работа.
— Я признателен вам, Аркадий Петрович, — кивнул Гутор.
1-й гвардейский уже разворачивается в тылу 4-й армии, усиленной по флангам 12-й и 9-й армиями. 12-ю армию возглавляет генерал-лейтенант Балтийский, а 9-й армией командует генерал-лейтенант Надёжный.

Эти двое — ещё царские генералы, показавшие себя компетентными командующими. Генералов, поначалу, очень не хватало, поэтому, когда Балтийский и Надёжный добровольно вступили в РККА, Ленин был очень рад. Впрочем, как и Немиров — он считал и считает, что очень важно передавать накопленный царской армией опыт следующим поколениям офицеров.
Аркадий вышел из блиндажа и посмотрел на необычайно красивый багровый закат. Облака окрашены в красно-розовый цвет, Солнце зашло за горизонт почти наполовину, снег отражает этот слабый свет и создаёт специфическую картину конца старого и начала нового…
Времени до темноты осталось немного, поэтому Немиров заспешил в свой бронепоезд.
На самом деле, это не его личный бронепоезд, просто его закрепили за 1-м гвардейским механизированным корпусом и в нём располагаются блиндированные вагоны штаба корпуса.
Шесть 88-миллиметровых орудия тоже здесь — против японцев они показали себя великолепно, поэтому Немиров отправил в КБ при Обуховском заводе развёрнутое письмо. В письме подробно описывалось, почему именно РККА остро нужно скорострельное орудие калибра не менее 85 миллиметров, а вдобавок к нему 122-миллиметровая пушка-гаубица.

Давно уже пора наращивать калибры и постепенно переходить на что-то более мощное.
Полковую нишу закроют 85-миллиметровые орудия, дивизионную — 122-миллиметровые орудия, а о корпусной нише, пока что, говорить рано. 152-миллиметровые орудия, конечно, нужны уже сейчас, но Аркадий был реалистом — это возможно только после этой войны.
«Ага, а потом ещё кто-нибудь нападёт, а потом ещё кто-нибудь…» — подумал он. — «Так и буду непрерывно воевать до самого сорок пятого…»
В своём вагоне он обнаружил на столе заказанные в штабе 4-й армии карты. Лично закрепив их на предназначенной для этого стене, он начал задумчиво рассматривать их.
Полная раскладка о силах противника будет завтра с утра, а сейчас нужно понять, куда наступать и надо ли вообще наступать…
Гутор выполнил единственную задачу, которую перед ним поставили — он удержал Киев и даже оперативно подавил восстание про-польски настроенных гражданских. Оказалось, что есть и такие, но в народе их не поддержали — было лишь несколько локальных вспышек восстания в Киеве, явно рассчитанных на то, что народ выйдет на улицы. Но почти никто не вышел.
«Не умеют ещё правильно всё организовывать…» — подумал Немиров. — «Ничего, скоро научатся…»
Теперь нужно было дождаться Алексеева, который сейчас в Петрограде, докладывает о положении вещей обеспокоенному ЦК Политбюро, но перед этим следовало приготовить почву. Генерал-полковник должен быстро и без проблем вникнуть в обстановку, а для этого нужно поработать Немирову. Николай Николаевич лично попросил Аркадия, чтобы к его приезду всё было предельно понятно.

*22 декабря 1919 года*

Немиров вновь подошёл к карте и провёл указкой по железнодорожной линии от Киева до Полтавы.
— Вот в этом был план генштаба Войска Польского, — продолжил он. — Отсечение Советской Украины создало бы нам очень острые проблемы с зерном, а также некоторые проблемы с углём — они бы обязательно дошли до Донбасса. Ну и Луганский патронный завод тоже нельзя списывать со счетов — это бы существенно сократило поставки боеприпасов в Красную Армию.
— Всё понятно, — кивнул Николай Николаевич. — Но что теперь?
— А это самое интересное, — улыбнулся Аркадий. — Операция по захвату Киева, судя по действиям польской армии, ещё не считается проваленной. Они концентрируют силы для масштабного наступления — данные авиаразведки за две недели говорят об этом однозначно.
Он развесил на стене самые свежие кадры аэрофотосъёмки.

— Ведут они себя, как непуганые велосипедисты — даже не пытаются маскировать артиллерию и перемещение своих войск, — продолжил Немиров. — Это плохо для них и хорошо для нас. Теперь мы точно знаем, что в Советскую Белоруссию они идти не собираются.
Изначально он опасался, что вторжение в Советскую Украину — это отвлекающий манёвр, чтобы связать тут силы РККА, а затем ударить по Советской Белоруссии. Впрочем, этот сценарий всё ещё нельзя исключать полностью.
8-я и 3-я армии уже на месте и держат узкий участок границы между Польшей и Белоруссией, чтобы избавить поляков от соблазна.
— План вторжения был хороший, — произнёс Аркадий после недолгой паузы. — Только вот у них нет другого выхода, кроме как брать Киев — иначе дальше они не продвинутся.
Киев — это не только столица Советской Украины, но и важнейший железнодорожный узел, без контроля над которым невозможно что-то утверждать о дальнейшем продвижении на восток.

В целом, перед Немировым рисовалась вполне отчётливая картинка: быстро проехать Украину танковым катком, установить марионеточное правительство, а уже после этого начать договариваться с большевиками о мире.
Начало у них было хорошее — они дошли аж до Киева, но теперь наступление застопорилось и этот город никак не миновать. Можно, конечно, попробовать проскочить до Одессы и атаковать с юга, в Крым, но тогда Войско польское будет открыто для фланговых ударов.
Хотя, есть ещё одна причина — большая концентрация кавалерийских полков РККА, резвящихся на местности и грозящих сильно осложнить будущую логистику. Там степи, там всё сильно иначе…
— Значит, мы ждём их наступления? — спросил Алексеев.
— Таков план, — пожал плечами Аркадий. — Необходимо отразить самый сильный удар, после чего немедленно начинать контрнаступление силами 1-го гвардейского.
О генерал-лейтенанте Гуторе он уже написал в Смольный — его стратегия постепенного отступления, на спешно возводимые в тылу оборонительные рубежи, позволила сильно замедлить поляков и выиграть бесценное время. Вероятно, его теперь наградят или даже повысят.
— Наступать мы будем на Фастов, — продолжил Аркадий. — Оттуда на Казатин, затем на Винницу и, в итоге, на Жмеринку. Так мы лишим противника возможности пойти на Одессу.
— Хм… — задумчиво погладил подбородок генерал Алексеев. — Следует начинать концентрацию дополнительных сил в Минске. Я вижу возможность начать наступление в районе Белостока — согласуем с генштабом…
Аркадий не был стратегом высокого полёта, поэтому лишь пожал плечами. У него есть конкретный район действий, ограниченный возможностями нескольких армий, а что там на уровне групп армий — это не его печаль, ведь есть другие, более умные командиры, которые знают обстановку лучше, чем он.
Да, наступление с севера сильно ухудшит положение Войска польского, но и без этого Немиров был уверен — он размажет их армию по местности, тонким слоем. Но не потому, что он гениальный стратег и выдающийся полководец, а потому, что у него есть профессиональная армия, прошедшая через всю Россию и уничтожившая в ходе своего боевого пути многие десятки тысяч врагов…

Примечания:
1 — Келлер — нем. Keller — буквально, «подвал» или «погреб» — изначально это означало подвал, то есть, это и сейчас обозначает подвал, но в контексте 1920-х годов для немцев это слово обрело новое значение. Немецкая тусовка, богема, активисты и прочие, завели моду встречаться в больших подвалах, которые оборудовались под разное назначение — от пивбаров до театров. Поэтому, в 20-е годы, «келлер» — это место для сбора, а не просто какой-то там подвал. В клипе группы Rammstein на песню «Deutschland», в эпизоде, где Тиль Линдеманн машется с Рихардом Круспе на кастетах, отлично видно, где это происходит — в келлере. Это было такое своеобразное культурное явление, что-то вроде сходки групп по интересам в подвальном помещении. При Гитлере такой фигни уже не было — нацисты, как это сейчас называется, апроприировали келлеры и эта тема стала их своеобразной фишкой, будто бы больше никто, кроме нацистов, в келлерах никогда до этого не тусовался. Ну, старые нацики, начинавшие ещё с Адиком, любили собираться в келлерах, как в старые добрые, чтобы вспомнить славные деньки за кружкой пива. Апроприация не прошла бесследно — в послевоенной Германии тусовки в келлерах стали как бы не совсем окей, но никуда полностью не исчезли и по сей день.
2 — Военный коммунизм — так называлась внутренняя политика, проводимая Советской Россией в 1918–1921 года. Открываем тематическую статью википедии и видим там «на основе политической идеологии, ко-ко-ко», «на практике привёл к фантастической гиперинфляции, ко-ко-ко» и так далее, и тому подобное. Статейка, написанная безответственным индивидом, преследующим определённые небескорыстные цели, совершенно не учитывает контекст, полна бездоказательных аргументов, а также старательно делает вид, будто бы она нейтральна. А теперь по контексту. Любой, кто имеет функциональные руки и зрячие глаза, может найти в сети «динамику покраса карты», в ходе Гражданской войны в России. Советская Россия, после восстания Чехословацкого корпуса, утратила большую часть территорий и контролировала, по состоянию на вторую половину 1918 года, только северные и центральные губернии, где Петроград и Москва, а также частично, с перерывами, удерживала что-то на юге (Царицын) и западе (Минск, например). Из-за боевых действий был утрачен доступ к примерно 85% железной руды, 90% каменного угля, нефти и хлопка, а также к 70% стали, чугуна и сахара. Советская Россия утратила доступ практически к 4/5 ресурсов. При этом спешу тебе напомнить, уважаемый читатель, что шла война с поддерживаемыми дружелюбным Западом белыми. Этим присылали даже танки. Большевикам нужно было срочно принимать какое-то решение. Таким решением стал «военный коммунизм». Принудительная трудовая повинность, отмена товарно-денежных отношений и переход к прямому товарообмену, продразвёрстка и все те явления, за которые принято сейчас критиковать большевиков. Но иначе войну было не выиграть. Идеологией там и не пахло, мотив был сугубо экономический. Вообще, большевиков того периода сложно обвинить в склонности к исполнению своих политических или идеологических хотелок — не до того им было. Военный коммунизм — это комплекс суровых мер, необходимых, чтобы победить в Гражданской войне, а не розовые мечтания Ленина и Ко на тему немедленного воплощения коммунизма. Эти люди прекрасно понимали, в какой заднице оказались, поэтому приняли решительные меры. Именно тогда план показал, что способен вытащить страну даже из самой глубокой ямы и обеспечить победу в войне. Юрий Ларин, главный идеолог военного коммунизма, имел свои закидоны и искренне считал, что деньги постепенно отомрут, и можно будет двигаться дальше, без товарности и прочего, но Ленин держал его в узде и не пускал ни на какие политические должности. Экономистом Ларин был отличным, поэтому Ленин держал его на экономических должностях, но его буквально бесила склонность Ларина к прожектёрству — впрочем, он мог только выравнивать его и укорачивать хотелки. Теперь по поводу того, что военный коммунизм привёл к фантастической гиперинфляции — а ты попробуй у любой современной страны отними 4/5 всех ресурсов и отторгни жизненно важные территории. Что в таком случае будет, как думаешь? Ни один буржуазный режим такого не переживёт — там, скорее всего, состоится серия переворотов, в ходе которых пришедшие к власти силы поймут, в какую задницу сами себя затолкали, и совсем отчаются, будут лихорадочно метаться туда-сюда, а в итоге произойдёт революция.

Поделится в соц.сетях