Глава первая. Колонна смерти

— ... капитан Аркадий Петрович Немиров, седьмого сентября десятого года рождения, — прочитал командир бригады, полковник Семён Васильевич Соснов. — Казанское высшее кончал?
— Так точно, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров.
— Тебе же... сорок три? — удивился полковник. — Как так, капитан?
— Уволен в запас по отрицательным мотивам в тридцать седьмом, — не стал скрывать Аркадий. — В деле написано, товарищ гвардии полковник.
Полковник погрузился в изучение личного дела.
Немиров внимательно наблюдал за ним.
Комплекции полковник тощей, щёки его впалые, очень короткая стрижка прикрывала минимум два шрама на затылке и один шрам в левой височной части. Серые глаза смотрели на мир взглядом очень уставшего и даже истощённого человека, пережившего годы войны.
— Вот оно как, — нашёл он нужное место. — Понятно всё с тобой. Хм, а «За отвагу» откуда?
— Там написано, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров.
— Не выёживайся, товарищ капитан! — прикрикнул на него полковник, после чего поморщился от боли в ране. — Теперь-то понятно, за что тебя — выёжистый ты дохрена. Но, хрен бы с ним, сейчас не та диспозиция.
Всё ещё испытывая боль в разбережённой ране, полковник вытащил из внутреннего кармана кителя стальную фляжку с эмблемой танковых войск, и приложился к ней.
— К-хем... К-хм... — кашлянул он. — Диспозиция у нас не та, это да... Как ты, наверное, мог слышать, у нас острая нехватка офицерского состава. Выбивают у нас офицеров. Нужно откуда-то брать пополнение, но... Ты где был всё это время?
— Мобилизовали в сорок первом, воевал под Белостоком, в составе 113-го танкового полка 86-й стрелковой дивизии, — ответил Немиров, уже не ставший напоминать, что в личном деле всё это написано. — В сорок третьем ранение — отправлен в тыл. Признан непригодным, по причине отсутствия трёх пальцев на левой руке и дистрофии трицепса.
Он показал свою покалеченную руку, на которой отсутствовали мизинец, безымянный и средний палец. Руку он приподнял лишь слегка, потому что осколок порвал ему бицепс и трицепс. Бицепс зарос, а вот трицепсу повредило нерв — военно-врачебная комиссия, которая ещё работала в те времена, признала его де-факто одноруким. Аркадий ещё мог приподнимать руку, но это практически всё, что было ему доступно.
— А сейчас, значит, вдруг пригодным стал... — озвучил очевидное полковник Соснов. — Ничего, главное, что голова работает... Есть у меня 7-й танковый батальон. То есть, то, что от него осталось. Ты же командовать не разучился?
— Никак нет, товарищ гвардии полковник, — ответил Немиров. — С сорок второго по сорок третий командовал 11-м танковым батальоном.
Соснов пролистал личное дело и нашёл нужное место.
— Это хорошо, что командовать умеешь, — произнёс он после недолгого чтения. — Понятно всё с тобой. Танкист — это хорошо, выёжистый — плохо, боевой опыт имеешь — хорошо, руки почти нет — плохо. Пятьдесят на пятьдесят, выходит...
Он вновь поморщился от боли и приложился к фляжке.
— А я уж было обрадовался — танкиста прислали... — выдохнул он, после чего увидел что-то необычное в личном деле. — А это что?
Немиров прищурился и разглядел в личном деле предмет интереса командира.
— Так точно, товарищ гвардии полковник, — ответил Аркадий. — С японцами воевал в тридцать шестом.
Полковник слегка удивился и вчитался в текст. Видно, что читать ему тяжело — вероятно, пострадал от близкого прилёта.
— Ты ж тогда старлеем мог быть, как максимум, — озадачился полковник.
— Так точно, — ответил Немиров.
— Хм... — полковник Соснов хотел почесать затылок, но вовремя сдержал это опрометчивое действие. — Интересно. И как же так получилось, что тебя, боевого офицера, с «Отвагой», в запас с отрицательными мотивами?
— В личном деле... — заговорил Аркадий.
— Заладил, — проворчал полковник и взглянул на его личное дело, а затем вновь поднял взгляд. — Мне лучше от тебя услышать, чем эту казёнщину читать. Что за человек ты — вот что хочу понять!
— Нормальный человек, товарищ гвардии полковник, — пожал плечами Немиров. — Ударил начштаба полка по причине личной неприязни.
— Морда его не нравилась? — усмехнулся Соснов.
— Никак нет, — ответил Аркадий. — Вследствие высокого психического перенапряжения не смог себя контролировать и ударил вышестоящего начальника.
— Казёнщину тут мне не разводи, капитан! — начал раздражаться полковник. — За что бил морду этому... как его...
Он заглянул в личное дело Немирова.
— ... подполковнику Прохорову? — поднял он взгляд на капитана.
— Один раз только ударил, — поправил его Аркадий. — Уже после боя под Анивой — я там полвзвода оставил, а наш батальон почти весь погиб. Комбат тоже погиб — я одной неполной танковой ротой командовал. А этот... товарищ подполковник доложил наверх о достижении каких-то тактических успехов и приехал нас журить, что много потеряли, плохо отработали...
— Мотив мне понятен, — кивнул подполковник, прочитавший в этот момент заключение служебного расследования. — Ну, это хорошо, что не по пьяни или от горячего норова.
Далее он начал внимательно изучать рапорт командира полка военной прокуратуре.
В те времена всё работало в точном соответствии с уставом и каждое происшествие расследовалось долго и тщательно. Сдержи он себя тогда, быть ему комбатом — не за просто так присвоили «За Отвагу».
— Ладно, это было очень давно, — заключил полковник Соснов. — Принимай под командование 7-й танковый батальон — сейчас там замкомбата командует, старший лейтенант Клевцов.
— Разрешите вопрос, товарищ гвардии полковник? — решился Немиров.
— Спрашивай, — медленно кивнул тот.
— Со снабжением серьёзные проблемы? — задал Аркадий важный для него вопрос.
— А у кого нет? — усмехнулся полковник.
— Вас понял, товарищ гвардии полковник, — ответил Аркадий.
— Всё, теперь иди к замполиту — он тебя по идеологической части опросит, а потом я подпишу приказ о назначении, — отпустил его полковник Соснов. — Как начштаба придёт, пошлю за тобой солдата.
Немиров покинул блиндаж и кивнул солдату, сидящему на табуретке справа от двери. Пожилой дядька с погонами младшего сержанта кивнул в ответ.
У замполита Аркадий надолго не задержался. Подполковник Ковалёв взглядом указал ему на стул, после чего принялся читать его личное дело. Десять минут спустя, он получил своё дело обратно, удостоился кивка, который должен значить, что проверку он прошёл.
— Капитан Немиров? — встретил его в траншее сержант. — Сержант Петров.
— Я, — ответил Аркадий.
— Товарищ капитан, комбриг зовёт, — сообщил ему Петров.
В блиндаже комбрига прибавился ещё один офицер — подполковник. Человек среднего роста, худой, явной азиатской наружности.
— Товарищ гвардии полковник, разрешите обратиться? — вытянулся Немиров по стойке «смирно».
— Разрешаю, — ответил тот.
— Капитан Немиров по вашему приказанию прибыл! — выполнил Аркадий воинское приветствие.
— Вольно, — разрешил полковник.
Аркадий кивнул подполковнику.
— Садись, — указал полковник на лавку у стены, после чего вытащил из лежащего на столе портсигара самокрутку. — Это подполковник Бутуханов, начальник штаба нашей танковой бригады. Вот, кстати, аттестат. Ознакомься и подпиши.
Формы важны, даже в такой обстановке.
Немиров принял документ и пробежался по основным пунктам аттестата довольствия.
Срок действия аттестата — до особого распоряжения или признания непригодным к воинской службе. То есть, либо война каким-то образом закончится и он станет больше не нужным, либо вторую руку оторвёт.
Денежное довольствие — восемьсот шестнадцать рублей и ноль копеек. Есть даже страховка, в виде единовременной выплаты семье десяти тысяч рублей, когда он, наконец-то, погибнет.
«Бывшей, наверное, будет приятно», — мимолётно подумал Немиров. — «Официально мы не разведены».
Должность — командир 7-го гвардейского танкового батальона в 40-й гвардейской танковой Чертковской ордена Ленина Краснознамённой орденов Суворова, Богдана Хмельницкого и Красной Звезды бригаде.
В конце, как и всегда, бред — «Условия расторжения», «Ответственность сторон» и «Особые условия». Немиров поставил свою подпись и передал аттестат комбригу.
— Четвёртое июля... — вписал полковник дату и тоже расписался. — Вот и всё. На баланс встанешь у интендантов, но на многое не рассчитывай — обстановка со снабжением очень тяжёлая.
— Завтра, в девять ноль-ноль, ожидаю в штабе, — заговорил подполковник Бутуханов. — Будет ознакомление с оперативной обстановкой и боевыми задачами.
— Всё, иди, знакомься с личным составом, — решил завершить встречу полковник Соснов. — Обратись к младшему сержанту Кузнечкину, он сопроводит тебя до расположения батальона.
Капитан Немиров козырнул и покинул блиндаж.
Младший сержант грузно поднялся с табуретки и молча пошёл по траншее.
Расположение батальона было в полукилометре от линии боевого соприкосновения, с которой периодически доносились выстрелы.
— Можешь идти, — отпустил Немиров сопровождающего.
Тот вяло выполнил воинское приветствие, после чего пошёл в обратный путь.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — увидел его рядовой солдат, нёсший куда-то ведро с водой.
— Боец, — обратился к нему Немиров. — Где офицеры батальона?
— Вон в том блиндаже лейтенант Клевцов дислоцируется, товарищ капитан, — ответил рядовой.
— А остальные? — озадачился Аркадий.
— Какие остальные, товарищ капитан? — удивился солдат.
— Свободен, — отпустил его капитан.
Он подошёл к видавшему виды блиндажу, рядом с которым виднелись признаки снарядной воронки, уже засыпанной землёй и песком.
Вокруг не наблюдалось бытового мусора, какой обычно накапливается в месте постоянного и длительного пребывания больших скоплений людей. Это могло значить, что здесь либо командование крепко, либо людей пребывает немного.
Немиров вошёл в блиндаж.
— Кто там? — проснулся лейтенант, лежащий на лавке и укрытый ватником. — У меня послеобеденный сон, сукины дети...
— Встать, — приказал ему Аркадий. — Доклад по форме.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — быстро оценил ситуацию и вскочил по стойке «смирно» лейтенант. — Лейтенант Анатолий Иванович Клевцов, замкомбата 7-го танкового батальона!
— Замкомбата по чему? — уточнил Немиров.
— Э-м-м... — растерялся лейтенант. — По всему, товарищ капитан. Больше в батальоне офицеров нет, поэтому я и по тылу, и по боевой подготовке, и по политической части... А вы...
— Я — новый командир батальона, гвардии капитан Аркадий Петрович Немиров, — представился ему Немиров. — Мне практически ничего не сообщили, поэтому нужна полная информация по личному составу и состоянию матчасти.
— По личному составу, товарищ гвардии капитан... — заговорил лейтенант. — По штату — двадцать девять, налицо — девятнадцать. Десять — в суточных нарядах.
— Сколько? — удивился Немиров.
— По штату — двадцать девять, налицо девятнадцать, — повторил лейтенант. — Десять в суточных нарядах.
— Это весь батальон? — недоуменно спросил капитан.
— Так точно, — ответил Клевцов.
— А матчасть? — поинтересовался удивлённый Немиров.
— Тэшка — одна единица, бронебричка Б-11 — одна единица, — сообщил лейтенант. — У танка башня пробита в правой части передней полусферы, но все узлы исправны, а у Бэшки моторесурс почти на исходе — сейчас техники каннибалят подбитый Б-10 — есть надежда, что наша бронебричка ещё походит.
— На весь танковый батальон две единицы бронетехники? — продолжил удивляться капитан.
— Так точно, — ответил лейтенант.
— А почему не расформировали? — спросил Немиров.
— Так некем воевать же будет, товарищ гвардии капитан, — развёл руками лейтенант. — Все остальные батальоны такие.
— А как воевать-то с таким? — спросил поражённый состоянием дел Немиров.
— Так, товарищ гвардии капитан... — лейтенант заулыбался. — У противника всё точно так же.
В сороковые, когда он воевал, всё было совершенно иначе.
— Пока есть время, покажи мне нашу бронетехнику, а потом пойдём знакомиться с личным составом, — произнёс Аркадий. — После этого покажешь, где здесь засели интенданты.

Исследование бронетехники заняло не так уж и много времени. Б-11 стояла в замаскированном гараже в полуразобранном состоянии, а танк притаился под густой кроной, дополнительно укрытый маскировочной сетью. По всей видимости, с ним всё и так неплохо, поэтому в копошении техников он не нуждается.
— Итальянец! — позвал кто-то со стороны блиндажа с табличкой «Склад».
Лейтенант вгляделся в дверной проём.
— А ну подошёл и представился по форме, старшина! — скомандовал он.
Из блиндажа выбежал седой мужчина лет пятидесяти. Кителя на нём не было, нательное бельё было не первой свежести, а штаны были заляпаны мазутом.
— Старшина Буркин по вашему приказанию прибыл, товарищ... — начал он докладываться, а затем увидел капитана и резко посерьёзнел. — Виноват! Товарищ гвардии капитан, разрешите обратиться к товарищу гвардии лейтенанту?
— Обращайся, — разрешил ему Немиров.
— Старшина Буркин по вашему приказанию прибыл, товарищ гвардии лейтенант!
— Почему форма одежды нарушена? — грозно глянул на него Клевцов. — Где китель? Почему весь в пятнах? Что вы себе позволяете, товарищ старшина?
— Виноват! — признал свою вину Буркин. — Форменная одежда в блиндаже, сейчас в рабочей — выполняю ремонт бронемашины!
— Устранить! — приказал лейтенант.
— Есть! — убежал старшина.
— Зачем этот концерт, товарищ гвардии лейтенант? — поинтересовался Немиров.
— Виноват, товарищ гвардии капитан... — потупил взгляд Клевцов.
— И что за «Итальянец»? — спросил капитан.
— Позывной, — ответил лейтенант. — Ну и прозвище.
— Понятно, — кивнул Немиров. — Собирай не занятый в суточном наряде личный состав.
Десять минут спустя, девятнадцать рядовых и сержантов были построены перед замаскированным гаражом с разобранным Б-11.
— Смирно! — скомандовал лейтенант. — Товарищ гвардии капитан, личный состав 7-го гвардейского танкового батальона, не задействованный в суточном наряде, построен!
— Вольно, — разрешил Немиров.
Он внимательным взглядом осмотрел личный состав.
Форменная одежда была в потрёпанном состоянии, но зато аккуратно зашитая, а ещё на лицах и руках солдат не было грязи — это показатель, говорящий о многом. Но больше всего порадовало его то, что обувь у всех была чистой. Пусть не блестит, ввиду хронического отсутствия крема для обуви, но зато чистая. Всё это значит, что власть командирского состава в батальоне крепка, даже несмотря на неопределённо долгое отсутствие комбата. А уже это значит, что лейтенант Клевцов компетентен.
— Гвардии капитан Аркадий Петрович Немиров, — представился Аркадий. — Я ваш новый командир батальона.
— Здравия желаю, товарищ гвардии капитан! — слитно приветствовали его солдаты и сержанты.
— Лейтенант Клевцов, — обратился к своему заместителю «по всему» Немиров. — Представьте личный состав поимённо и по военно-учётной специальности.
— Есть, товарищ гвардии капитан! — откликнулся Клевцов и принялся перечислять имена и должности каждого бойца.
Далее Немиров внимательно запоминал имена, звания, военно-учётные специальности и лица.
— А где танкисты? — спросил он.
— Все погибли уже давно, товарищ гвардии капитан, — ответил лейтенант Клевцов. — Кроме одного из механиков-водителей, старшего сержанта Маляра.
— И как тогда воевать? — озадачился капитан Немиров.
— Я — наводчик на Б-11, а комбат — наводчик на Тэшке, — ответил лейтенант. — Так и воевали, до прошлого раза...
Аркадий вспомнил, что Клевцов говорил о том, что на танке пробоина в правой части передней полусферы башни — вероятно, это и был «прошлый раз».
Без командира в танке можно и обойтись — с места наводчика видно только узкий сектор впереди танка, всё, что захватывает прицел, но можно посадить на место командира обычного солдата, чтобы следил на все 360 градусов.
— На командирское место нужно поставить наблюдателя, — произнёс Немиров.
— Так и делаем, товарищ гвардии капитан, — кивнул Клевцов.
— Хорошо, — произнёс капитан. — Следует сказать, что я имею очень неприятный, но весьма богатый опыт боевых действий. Может, кто-нибудь из вас слышал о боях под Белостоком? Это было одиннадцать лет и сто семьдесят километров назад. Там я воевал в составе 113-го танкового полка 86-й стрелковой дивизии, начиная с сорок первого. В сорок втором получил под своё командование 11-й танковый батальон, с которым воевал до весны сорок третьего года, после чего получил тяжёлое ранение и был комиссован по решению военно-врачебной комиссии.
Раздались удивлённые вздохи самых молодых.
— Да, было такое раньше, — кивнул Немиров. — Но теперь такого нет.
— Разрешите вопрос, товарищ гвардии капитан? — решил проявить активность Клевцов.
— Спрашивай, — разрешил капитан.
— А «За Отвагу» за что? — спросил лейтенант.
— Да был один эпизод... — произнёс Аркадий. — Всё, отпускай бойцов.
Теперь следовало разобраться с тем, что ему положено от интендантов.
— Где здесь интенданты водятся? — спросил Немиров у лейтенанта.
— Это ехать надо, — вздохнул Клевцов. — Сейчас будет электробагги.
Было организовано багги на электротяге и через десять минут они добрались до логова интендантской службы.

***

— Форма выдаётся на пять лет, поэтому аккуратнее, товарищ гвардии капитан, — предупредил его прапорщик Куравлёв, проводя рукой по упакованной форме. — Поставок нет уже третий месяц.
— А повседневка? — уточнил капитан.
— Так уже лет семь как не выдают повседневку, — удивился интендант. — Вы бы ещё о парадке спросили, ха-ха...
— А парадка? — спросил Немиров.
— Не положено, — нахмурил прапорщик брови.
— А моюще-вытирающие положены? — поинтересовался капитан.
— Вот к этому и переходим, — кивнул прапорщик. — Полотенце, мыло, зубная щётка, зубная паста, безопасная бритва, крем для обуви. Есть армейское, но за пятьдесят пять рублей можем организовать гражданское. Из личных запасов, так сказать...
— А чего так дорого? — нахмурился уже Немиров. — Я в магазине куплю всё это за двадцать, и это в фирменном. Давай всё за тридцать.
— За сорок продам, — сделал контрпредложение прапорщик.
— Тридцать пять или тащи сюда армейское, — выдвинул капитан ультиматум.
— А-а-а, ладно... — прапорщик махнул рукой. — Только из личного уважения, товарищ гвардии капитан.
Всегда была возможность всё это заказать с гражданки, но это время, а мыться и бриться нужно было уже сейчас.
— Сигаретами торгуешь? — уточнил капитан у принёсшего его мыльно-рыльное прапорщика.
— Пачка «Парламента» — пять рублей, «Винстон» — два рубля, «Прима» — полтора, — выдал прапорщик прайс.
— Пять блоков «Винстона», — решил Немиров.
— Сейчас принесу, — кивнул интендант.
У них всегда всё есть, даже если кажется, что нет.
Вытащив из кармана брюк портмоне, капитан расплатился за всё и покинул логово интендантов.
— Курите, товарищ гвардии капитан? — поинтересовался лейтенант Клевцов, когда они уже сели в багги.
— Не курю и тебе не советую, — ответил Немиров. — Но сигареты нужны для поощрения личного состава. Не кнутом единым...
— Тоже верно, — хмыкнул Клевцов.

***

Уже минула вторая неделя пребывания Немирова в качестве комбата.
Раньше война была иной.
Тысячи танков и БМП, армады дронов-камикадзе, пулемётно-пушечные дроны-охотники с ИИ на борту, высокоточные ракеты, сметающие всё градом кассетных бомб, «умные» мины — всё это осталось в прошлом.
Сейчас обе стороны конфликта воюют старинной техникой первой половины века, точнее, тем, что пережило годы войн.
С личным составом он познакомился, боевой потенциал батальона оценил, лично проследил за восстановлением БМП и даже наладил систематическую тактическую подготовку личного состава.
В батальоне было двадцать девять человек: девятнадцать — стрелки, двое — пулемётчики, один — гранатомётчик, один — оператор ПТУР, один — снайпер, один — санитар, двое — сапёры, двое — механики-водители. Но снайпер чисто номинальный, потому что ему просто всучили СВД и торжественно объявили его снайпером, оба сапёра очень хорошо помнят президентский срок Медведева, а один механик-водитель вообще бывший комбайнер, осваивавший новую специальность в боевой обстановке.
Фактически, это был мотострелковый взвод пониженного могущества, а не танковый батальон.
Подполковник Бутуханов дождался, пока не погасят свет.
Когда-то давно, в прошлом, которого, казалось бы, никогда не было, Немиров был лучшим курсантом — ему пророчили шикарную карьеру. Но время прошло, и он теперь инвалид, вновь мобилизованный для того, чтобы быть добитым на полях сражений давно уже бессмысленной войны.
— ... следующую боевую задачу, — подполковник Бутуханов включил проектор, который показал карту местности. — В составе пяти танковых батальонов, при поддержке двух рот стрелков, выдвинуться в квадрат Е-8 и пробить укреп. Разведка докладывает, что противник отвёл в тыл четыре танковых батальона — это даёт нам шанс на существенное продвижение ближе к Варшаве, что позволит нам...
Эта война утратила смысл ровно в тот момент, когда стало ясно, что мировая экономика затрещала по швам и больше не способна оплачивать такое ресурсоёмкое действо.
Промышленность в глубоком упадке, аграрный сектор тоже, IT уже давно обслуживает исключительно военку и то, делает это весьма так себе.
Деиндустриализация начала разрушать заводы по всей планете, образование и здравоохранение готовятся сказать последние слова, уровень жизни ощутимо упал, а Вторая Третья мировая война упорно продолжает сосать из ведущих стран все соки.
— ... город взять мы не сможем, надо смотреть на положение вещей реально, но окружить — это в наших силах, — продолжал начштаба. — Для этого 7-й танковый...
Мировая экономика перенесла падение рынка недвижимости в КНР и выдержала три экономических кризиса, последовавших за этим, но по-настоящему угробили её электромобили.
С двадцатых годов весь мир двинулся в направлении отказа от ДВС и перехода на полноценные электромобили, которые с каждым годом становились всё дешевле, качественнее и удобнее.
Бензиновые и дизельные автомобили начали плавно переезжать на автомобильные свалки, чтобы сгнить там мегатоннами стали и пластика. На их место пришли дешёвые и практичные электромобили, которые нуждаются только в электричестве и отличаются простотой конструкции.
Но возникла новая проблема — кобальт. Как бы ни обнадёживали мировую общественность различные учёные, изыскивающие альтернативы кобальтовым катодам, но всё, что они смогли — это снизить его долю в новых батареях, но не избавиться от него полностью.
Да, были менее мощные батареи без содержания кобальта, но они не решали проблему полноценно, ведь развитие батарей с кобальтом не стояло на месте, поэтому худшие альтернативы просто не могли служить аналогами.
Рынок развивался стихийно, никто не думал, что кобальта может просто перестать хватать на всех, поэтому электромашины наводнили весь мир, инфраструктура полностью перестроилась под них, поэтому в городах стало ощутимо тише и чище, но это были единственные плюсы этой ситуации.
Хуже всего было то, что единственный расчёт всего мира, стремительно переходящего на новый транспорт, был на то, что «когда-то в будущем придумают что-то лучшее и вопрос кобальта решится сам собой». Но вопрос всё не решался сам собой...
Как-то незаметно конфликты в Конго перешли от мелких стычек между различными ЧВК к полномасштабной войне наёмников, а затем и к неофициальным войнам «добровольцев».
Австралия, вторая по мировым запасам кобальта, приняла решение снабжать им только «своих», то есть Европу и США, поэтому цены на этот неожиданно важный ресурс, внезапно, начали лететь в направлении небес.
Африка, от обилия оружия и сомнительных личностей, качественно полыхнула, после чего добыча кобальта в Конго существенно сократилась, а практически весь мир уже отказался от ДВС — кобальт стал жизненно необходим, и назад было не откатиться.
Машины давно стали краеугольным камнем человеческой цивилизации, поэтому отлучение отдельных стран от этого блага грозило только большой войной. Или серией войн.
Но была одна надежда — переработка.
Вот на этой волне Немиров и «поднялся» после перехода в гражданское состояние — он вовремя присоединился к бизнесу по раскопкам на свалках. Тысячи людей начали выкапывать отработавшие своё электромобили 10-х и 20-х годов из-под груд мусора.

Извлечение кобальта из давно сдохших батарей — это ни разу не безопасно и является причиной, по которой Немиров уже давно не курит. Ему больше нельзя.
Зато он обнаружил в себе коммерческую жилку и сумел «подняться» буквально на мусоре.
К 2039 году у него был свой бизнес по переработке отработанных батарей. Нельзя сказать, чтобы крупный, но и не мелкий — это был тот самый богоспасаемый средний бизнес...
— 27-я стрелковая дивизия нанесёт отвлекающий удар с южного направления, но настоящим ударом будет только наш, — продолжал подполковник Бутуханов.
«На классическую атаку с трёх направлений уже давно нет ресурсов», — подумал капитан Немиров. — «Ни у кого».
Первая Третья мировая война началась в 2041 году, по совершенно понятным причинам, но по совершенно непонятному поводу. Провокация со стороны Польши была встречена уничтожением ракетами трёх польских пограничных застав, после чего НАТО объявила, что была совершена агрессия к её члену.
Все уже давно жаждали крови, поэтому этот инцидент стал отличным поводом для сведения счётов.
КНР атаковала Японию и Австралию, Северная Корея вторглась в Южную Корею, а Россия сцепилась со всеми странами НАТО на территории Польши.
Воевали все яростно и бойко, не жалея ресурсов. Эта война должна была стать той, что положит конец всем войнам — в очередной раз.
Но в Первую Третью мировую никто не добился никаких успехов. Хотя, если считать сокращение добычи кобальта в Австралии успехом, можно сказать, что были достигнуты определённые успехи.
Война зашла в тупик, все это поняли, поэтому, в 2044 году, уже после того, как покалеченный и разорённый Аркадий Немиров, бизнес которого был уничтожен конкурентами, лихорадочно искал пути выхода из критической ситуации, все начали говорить о мире.
— ... объяснить своим подчинённым, чего мы хотим добиться этим ударом, — закончил подполковник.
— На этом всё, — произнёс полковник Соснов. — Можете быть свободны.
Немиров, вместе с остальными комбатами, вышел из штабного блиндажа.
— Куришь? — спросил старший лейтенант Павел Павлович Лисовский.
— Не курю, — покачал головой Немиров. — По медицинским показаниям.
— Подготовил бойцов? — спросил Лисовский, закуривая самокрутку.
— Насколько это возможно, — пожал плечами Немиров.
— Слышал, сколько снарядов дадут? — усмехнулся старлей с очевидным позывным «Лис».
— Слышал... — произнёс Аркадий и вздохнул.
Им выдадут по десять снарядов на танк и это на пять суток боёв. То есть тратить он может только два снаряда в сутки. Меньше можно, больше нельзя. Превышать норматив можно только в случае угрозы выживанию танка.

Может показаться, что это очередное проявление военного дебилизма, но правда такова, что в тылу производят снаряды чуть ли не поштучно, в точном соответствии с передовыми общемировыми стандартами...
Вся планета переживает тяжёлую депрессию, вызванную мощной и неуклонной депопуляцией.
Статистики приводят цифры — на планете сейчас проживает шесть с половиной миллиардов людей. И дело даже не в войнах, внёсших весьма незначительную лепту в чистых потерях военных и гражданских, а в непрерывном экономическом кризисе, который привёл к тому, что снизилось финансирование здравоохранения, образования, социальных услуг, а также исчезли многие десятки миллионов рабочих мест. Массовая миграция, вызванная этими обстоятельствами, делу никак не помогала.
Без каких-либо ядерных ракет и химического оружия, запасы которого, к слову, теперь снова составляют солидную долю наличного оружия массового поражения, планета обезлюдела почти на два миллиарда с лишним — старики умирали, а дети не рождались.
Но эти пугающие данные не особо волновали капитана Немирова. Он уже давно видел, как мир упорно катится в пропасть. Это не Конец света, просто экономике очень и очень плохо...
— Что, будешь следовать нормативу? — поинтересовался старлей.
— Я же не дурак, — ответил Немиров. — Если не будет другого выхода, потрачу больше снарядов. Комбат до меня сэкономил один ...
Подбитый «Strv 123А», уже пылающий боекомплектом, сделал свой последний выстрел, после чего взорвался. Снаряд пробил башню Т-90М и тяжело ранил капитана Лютерова осколком в голову. Танк отступил за холм, но комбата уже было не спасти. «Швед» был уничтожен, но батальон заплатил за это кадровым офицером. Помимо этого, наблюдатель на месте командира лишился обеих ног и был отправлен на гражданку по утрате опорных конечностей — с такой травмой списывают даже сейчас.
— Да, нехорошо тогда получилось, — согласился Лисовский, кашлянувший после очередной затяжки. — Но ты снаряды, всё равно, береги. Снабженцы не шутят — раньше, чем через пять суток, никаких тебе снарядов. Да и через пять суток, не факт, что привезут...
Изначально было понятно, что «пять суток» — это эвфемизм «когда-нибудь, наверное, возможно», поэтому снаряды легко могут не привезти.
Война идёт везде, но понемногу, поэтому столь малого выпуска снарядов хватает не на всех.
Основной упор идёт на производство артиллерийских снарядов, ведь бог войны до сих пор актуален и не желает уступать своего места. Поэтому снаряды производят, преимущественно, для пушек-гаубиц, в ущерб всему остальному.
И все выпускаемые разведдроны идут на удовлетворение нужд артиллерии — им гораздо важнее вовремя выяснять расположение сил противника.
— М-м-м, сука... — поморщился Лисовский, вытащивший из кармана смартфон. — Опять глушилку врубили. Перед каждым наступлением врубают. И это палево.
— Выгод от этого больше, — покачал головой Немиров. — Противнику, если он захочет узнать направление удара, придётся использовать наземную разведку.
Авиаразведка — это то, чего уже давно никто не видел, ведь все когда-то посчитали, что дроны будут закрывать все потребности войск. Только вот появившиеся универсальные глушилки — это был настоящий сюрприз, который не понравился никому.
«Да и ПВО...» — подумал Немиров.
— Не хуже тебя знаю, товарищ гвардии капитан, — поморщился старлей. — Только вот сеть не ловит, а я музыку послушать хотел. Кто знает, когда ещё раз послушаю? Может, больше никогда?

***

— БМП, девять часов! — сообщил наблюдатель, рядовой Урусбеков.
Немиров повернул башню в указанном направлении и увидел, как вражеский «Мардер» плюётся по ним очень короткими очередями из 20-миллиметровой пушки.
«Тоже экономят...» — подумал он.
Выстрел.
Снаряд с искрами ворвался в корпус БМП и вызвал пожар боекомплекта.
Вместо зрелищного взрыва бронемашина пошла яркими искрами и пламенем изо всех щелей. Так и будет гореть следующие несколько суток...
Половина суточной нормы уже израсходована. Остался один на сегодня или девять на всё время. И никто не знает заранее, какие встречи состоятся в эти пять суток.
Практического смысла брать Варшаву в окружение не было — взять её они не смогут, не такими силами, а полноценная блокада невозможна, по тем же причинам. Да и это вызовет лишь отвлечение части сил НАТО на деблокаду, что не займёт много времени и не затратит слишком много усилий.
Никто не будет развивать это наступление, никто не будет насыщать вклинивание резервами — нет давно уже никаких резервов.
«Наши уже не придут», — подумал Немиров. — «Все наши тут».
Он вернул башню на курс и отработал из спаренного пулемёта по выползающим членам экипажа «Мардера». Без лишних мыслей, без лишней жалости.
Когда с вражеским экипажем было покончено, капитан дал команду продолжать движение.
Укреп перед Варшавой обработали артиллерией, сравнительно щедро, то есть минут пять, силами трёх полных батарей. Помимо этого, артиллерия отработала ещё по четырём укрепам в стороне, что открыло возможность атаковать в любом из пяти направлений — это должно было озадачить вражеское командование и принудить его к распылению сил.
Это был очень широкий жест со стороны командования — такие траты непозволительны, поэтому результаты очередного наступления ожидаются соответствующие. Задействованные соединения должны удивить и восхитить генеральный штаб, чтобы такие расходы были хоть сколько-нибудь оправданы.
«Наверное, мы должны не потерять ни единого танка и взять под контроль Варшаву, чтобы оправдать хотя бы расход артиллерийских снарядов», — подумал Аркадий, внимательно рассматривая лесополосу через тепловизор.
ПТУР можно не опасаться — их не видели на поле боя так давно, что некоторые новобранцы даже не до конца верят в реальность их существования.
Для изготовления ПТУР хотя бы второго поколения требуется высокоточное производство, процессоры, производство особых порохов — всё это было утрачено почти везде.

В интернете есть сведения, будто бы у китайцев ещё есть производство ПТУР второго поколения, но это точно производится не массово. После Первой Третьей мировой войны все страны-участницы бросили все свои усилия на попытки остановить уже идущий экономический кризис, даже договорились поделить между собой конголезский кобальт и восстановить ООН, для урегулирования всех последующих конфликтов мирным путём. Но все эти попытки потерпели крах, поэтому кризис набрал обороты и начал свою кровавую жатву.
Военная промышленность оказалась особо уязвима и начала «ложиться», причём не помогали даже усердные попытки сохранить эти не разбомбленные крохи...
Есть ПТУР первого поколения, ручного наведения, по медным проводам, но они не очень точны, требуют очень высокой квалификации от оператора, и при этом остаются дорогим удовольствием. Их очень и очень мало, поэтому шанс встретить что-то такое именно здесь — это очень маловероятно.
Танк, тем временем, начал приближаться к избитой артиллерией лесополосе.
Сзади двигался Б-11 Итальянца, везущий в своём тёмном чреве, освещаемом двумя уцелевшими лампочками, отряд из восьми тяжеловооружённых штурмовиков.
— Стой! — скомандовал Немиров.
Впереди было слишком соблазнительное поле перед лесополосой. Такие ровные и удобные места, как правило, склонны минировать сапёры.
Мины бесполезны, если некому стрелять по замедленному ими противнику, но Немирову очень не хотелось терять трак или иным способом утрачивать мобильность танка.
— Включай трал, — приказал он механику-водителю.
Противоминный катковый трал опустился на почву.
— Малый ход, — по-морскому скомандовал капитан Немиров. — Наблюдатель — в носу не ковыряйся, смотри на все триста шестьдесят!
— Есть! — ответил рядовой.
Со скоростью около десяти километров в час они поехали по открытому полю и капитан почти сразу же получил подтверждение своим опасениям — под отвалом взорвалась мина, закрывшая весь обзор облаком дыма, пыли и земли.
Танк продолжал движение и «ловил» тралом очень плотно уложенные мины. Если бы они поехали без трала, поймали бы днищем не менее трёх мин...
— Это «Мирный», — связался капитан с Б-11. — «Итальянец» — иди след в след.
— Говорит «Итальянец», — донеслось из динамика шлемофона. — Понял тебя, «Мирный».
Безопасная колея сквозь минное поле была проделана и БМП поехала точно по ней.
Т-90М достиг линии вражеских окопов.
Один блиндаж накрыло прямым попаданием, поэтому среди груды сломанных брёвен, перемешанных с землёй и ветками, виднелись чьи-то конечности.
Рядом с окопами тоже наблюдалось несколько тел.
Немиров занял оптимальную позицию для наблюдения за местностью, под густой ольхой, а Б-11 высадил десант прямо в окопы.
Штурмовики быстро всё проверили и доложили лейтенанту, что всё чисто. В блиндажи никто лезть не стал — сейчас такое очень опасно. За годы войны обе стороны наловчились оставлять неожиданно побеждающему противнику серии незабываемых сюрпризов, о которых думаешь, если успеваешь, что лучше бы не находил...
Десант погрузился обратно в БМП и они продолжили свой рискованный путь.
Первую линию противник сдал неожиданно легко, но это может быть связано с тем, что именно отсюда наступления никто не ждал, поэтому тут поставили старинный, середины прошлого века, БМП «Мардер», (1) который продолжает активно искрить и дымить в пятидесяти метрах к западу от линии окопов. А может быть, что это хитрая ловушка с заманиванием сил противника вглубь обороны...
Тем не менее, приказ есть приказ.
— Дрон, — сообщил наблюдатель.
Он не увидел его глазами, а среагировал на показания датчика радиосигнала.
— Включаю РЭП, — произнёс Немиров и переключил тумблер.
Просто так его включать нельзя, ведь надо беречь ресурс ценнейшей техники. Устройства радиоэлектронного подавления, способные принуждать дроны к безопасному режиму, очень дороги и сложны в изготовлении, а по-настоящему хорошие модели уже давно не производятся. Впрочем, как и танки... (2)
Танки вообще уже давно не производят нигде. Максимум, на который хватает мировой промышленности — БМП, БТР, а также всяких эрзацев, оборудованных пулемётами.
Ручного огнестрела и патронов к нему ещё полно, хотя в той же Африке уже лет десять воюют между собой однозарядными самопалами или донельзя проржавевшими автоматами времён Брежнева, но на остальных континентах с патронами и автоматическим оружием проблем, пока что, нет.

Дрон, обнаруженный наблюдателем, попал под действие электронного подавления и по-быстрому отвалил в экстренном автономном режиме. Дорогая техника была спасена, но больше НАТОвцы сюда дроны не пошлют. Иногда бывает, что экстренный автономный режим срабатывает неправильно и ведёт дрон навстречу источнику подавления, а там его уже могут посадить и потом использовать себе на благо.
Возможно, это был камикадзе, а может и разведчик — это уже неважно, ведь он улетел.
Говорят, у кого-то в танковой бригаде есть антидроновые ЭМ-ружья, пережигающие всю электронику в направлении разряда, но Немиров не особо интересовался, ведь всё равно не поделятся.
— Танк, девять часов! — выкрикнул наблюдатель.
Аркадий повернул башню в указанном направлении, но увидел только ржавый остов танка М1. Американский танк основательно сгорел, поэтому представлял собой большой кусок ржавчины, на котором почти не осталось копоти — время и дожди смыли нагар.
— Это подбитый, — произнёс он. — Смотри внимательнее, товарищ рядовой!
— Виноват, товарищ гвардии капитан! — ответил тот.
Вторая линия укрепа была разбомблена, судя по расколотым бункерам и размазанным окопам, но это происходило очень давно — всё успело зарасти травой и даже молодыми деревьями.
Немиров вспомнил, что на карте это значилось как старые укрепления времён предыдущей войны. Сюда прилетали высокоточные ракеты, управляемые бомбы и корректируемые снаряды — то есть, вся роскошь прошлого.
Через эту старую линию укреплений была проведена грунтовая дорога, по которой Немиров не поехал. Он проложил маршрут через зону близ кустарников, по самому неудобному пути, где точно никто не станет ехать.

Сопротивления всё нет и нет, а должно быть, поэтому Немиров начал беспокоиться. Происходит что-то нештатное.
Наконец, они достигли настоящей второй линии обороны.
Из окопов выстрелил безоткатный гранатомёт, но не по танку, а по БМП. Промах.
Немиров подавил источник сопротивления из «Корда», управление которым возможно с места наводчика.
Крупнокалиберные пули прошили бруствер и система управления огнём сообщила о выводе из строя минимум двоих солдат противника.
Итальянец начал отстреливать короткие очереди из автоматической пушки. Мелкие разрывы усеяли окопы.
Ещё несколько смельчаков разрядили свои гранатомёты, но погибли под прицельным пулемётным огнём.
— Пехота противника, три единицы, восемь часов! — сообщил наблюдатель.
— Используй турель! — приказал ему капитан, обстреливающий противника в окопах из спаренного пулемёта. — Но только ПКТ!
— Есть!
Турель, оборудованная 12,7 мм «Кордом» и ПКТ, развернулась в направлении подбирающегося противника и открыла огонь.
— Противотанк прямо по курсу! — выкрикнул механик-водитель.
Немиров повернул башню и вперился взглядом в прицел. Переключение на тепловизор позволило понять, что противник притащил какую-то противотанковую пушку, облепленную кустами. Капитан открыл огонь из спаренного пулемёта.
— Противник уничтожен! — доложил наблюдатель.
— Продолжай наблюдение! — скомандовал Немиров, видящий, что огонь из пулемёта неэффективен. — Беру на себя «Корд»!
Пушка сделала свой выстрел. Бронебойный снаряд попал в верхнюю лобовую деталь и, с разрывом контейнера динамической защиты, улетел в небеса.
«Корд» показал себя эффективнее и в две очереди раздолбал вражескую пушку.
«Не может быть, что у них нет тут адекватных противотанковых средств...» — не поверил Аркадий. — «Так не бывает».
Он предположил, что противник не допустил даже мысли, что генеральный удар будет нанесён прямо по центру обороны, поэтому распределил всю бронетехнику по флангам, где вероятность удара была максимально высока. В таком случае всё предельно понятно, но верится в такое с большим трудом.
«Должен быть какой-то резерв».
Отрезвляла мысль, что у них тоже нет никакого резерва — сейчас они атакуют буквально всем, что есть. Такая ситуация стала допустима только потому, что у командования есть чёткое понимание, что у противника нет достаточного количества сил, чтобы перекрыть все эти наступающие микробатальоны и закрыть их в микрокотёл.
Следом за танковым кулаком идут стрелковые взводы, своим ходом — они должны будут закрепиться во вражеских окопах и отразить контрудар, который последует через несколько дней, когда противник дополнительно ослабит остальные свои укрепы выдёргиванием мало-мальски боеспособных подразделений.
«А чего мы добиваемся?» — в который раз задался вопросом капитан Немиров.
Вот захватят они пригороды к Варшаве, начнут блокаду, а что потом? На взятие куда менее крупных городов не хватало сил ещё три года назад, а теперь это даже не обсуждается.
«Но это приказ», — подумал капитан, дав очередь по отступающим НАТОвцам.
Итальянец высадил штурмовиков, те заняли пустые окопы, после чего начали налаживать оборону.
Был брошен М2 «Браунинг», оборудованный оптическим прицелом — из него даже попали пару раз по Б-11, но затем Итальянец срезал пулемётный расчёт.
Трофейный крупнокалиберный пулемёт установили на оперативно вырытую позицию, танк и БМП заняли оптимальные позиции, после чего все принялись ждать прибытия пехоты.
Мотострелков сейчас нет ни у кого, это оказалось слишком дорого. Уже в конце прошлой фазы Третьей мировой все участники перешли к пешеходным подразделениям, которым не положены даже грузовики — всё обуславливалось тем, что годами не было никаких грандиозных и победоносных углублений на территорию противника более чем на десять километров.
Четыре с половиной часа ожидания и вот на связь вышел командир стрелкового батальона.
— Это «Ролик», «Мирный», как слышно? — обратился по рации майор Кирилл Михайлович Безруких.
— «Мирный» на связи, «Ролик», слышно отлично, — ответил капитан. — Вы на подходе?
— Почти на месте, — ответил майор. — Всё чисто?
— Так точно, — подтвердил капитан. — Подходите и занимайте окопы — наши почти почистили их от приколов.
— Принято, «Мирный», — ответил на это майор. — Конец связи.
Стрелковый батальон, в отличие от танковых батальонов, был почти полнокровным — четыреста тридцать человек. Должно быть шестьсот с лишним, но по нынешним временам даже такой батальон представляет собой внушительную силу.
«Им бы моторизацию», — подумал Немиров.
Прибывшие стрелки оперативно заняли окопы и начали их перекапывать. Перекрыли мешками с песком неактуальные траншеи, вырыли новые выходы, после чего взялись за оборудование пулемётных точек и рытьё блиндажей. Они здесь теперь надолго.
Орудие, отстрелявшееся по ним, оказалось допотопной МТ-12, 100-миллиметровой противотанковой пушкой, более известной под обозначением «Рапира». К ней есть четыре подкалиберных снаряда. Щиток помят и пробит крупнокалиберными пулями, но механизмы, к счастью, не пострадали.
Когда всё стало спокойно, Немиров отвёл танк на полкилометра и начал проверять, во сколько обошлось им всё это мероприятие.
— Один контейнер с концами, ну и два точно надо снимать, а то небезопасно, — оценил понесённый ущерб механик-водитель, старший сержант Георгий Сергеевич Маляров. — Не нравится мне, товарищ гвардии капитан, как эта взрывчатка торчит...
— Техники подъедут — займутся, — ответил ему Аркадий.
Повезло, что снаряд отрикошетил прямо вверх, не задев орудие и контейнеры динамической защиты на башне. Замены им не будет, а они все одноразовые.
— Слышал я, что у какого-то батальона есть какой-то запас коробок «Контакт-5», — произнёс Немиров.
— Не дадут, — покачал головой Маляров. — «Контакт-5» — это же почти мета. Я бы никому не дал.
— А от командования не допросишься... — вздохнул Немиров. — Ладно, проводи осмотр и рядовому Урусбекову покажи, что и где смотреть — впредь будет помогать. Держи.
Он передал механику-водителю пачку «Винстона».
— Спасибо, товарищ гвардии капитан, — заулыбался тот.
— Тебе тоже, — кинул Немиров пачку Урусбекову.
Рядовой, сидевший на корпусе танка, ловко поймал пачку и сразу же начал её распечатывать. Вроде два рубля за пачку, но у рядового и сержантского состава очень маленькие зарплаты и многие отправляют большую часть в тыл, родным.
— Спасибо, товарищ гвардии капитан! — не забыл он поблагодарить щедрое командование.
— Хорошо поработали сегодня, — произнёс Немиров. — Но не расслабляться — обязательно будет контрудар.
— Товарищ гвардии капитан, — подошёл Клевцов.
— Лейтенант, — кивнул ему Немиров.
— Разрешите закурить? — спросил лейтенант.
— Кури, — разрешил ему капитан.
Итальянец закурил какие-то новые сигареты. Аркадий присмотрелся.
— «Мальборо»? — удивился он.
— Трофей, — пожал плечами Клевцов. — Пехота взяла складской блиндаж — я подсуетился, вот, держите, товарищ гвардии капитан.
Он вытащил три пачки заморских сигарет.
— Неплохо повоевали, да? — спросил он с усмешкой.
— Мне всё равно не понравилось, — покачал головой капитан. — На рожон полезли — тут мог оказаться кто угодно.
Без разведки, наудачу — просто крутанули барабан и нажали на спусковой крючок. Должно успокаивать то, что противник тоже без разведки, тоже вслепую, но, почему-то, это не успокаивало.
— Но не оказался же, — усмехнулся лейтенант. — Поставленную задачу выполнили — «отъели» плацдарм для штурма, которого не будет.
— Не будет, — согласился капитан. — Повезло ещё, что штурмовики не вступали в прямое столкновение.
— Да, какое-то слабоватое сопротивление, — покивал Клевцов. — Наверное, не ожидали, что мы сюда со всей кавалерией нагрянем.
— Кстати, — вспомнил вдруг Немиров. — Всё хотел спросить. Почему «Итальянец»?
— А, это... — произнёс лейтенант Клевцов. — Из Тольятти я.

Поделится в соц.сетях