Глава 1

Первое, что я увидел, открыв глаза – некогда светлый, а теперь чуть пожелтевший потолок больничной палаты, по которому ползала муха.
Жив! Я – живой! Надо же! И в этот раз удалось договориться со смертью, взять ее в рассрочку, заплатив лишь очередной взнос, чуть не ставший последним.
Досталось мне знатно, и в довершение всего – пуля, застрявшая в груди. Я прислушался к собственным ощущениям – боли не было. Сколько же я тут валяюсь? И, где, собственно, нахожусь?
Совсем рядом, буквально в паре метров, кто-то натужно застонал, потом громко зашелся плохим булькающим кашлем и, наконец, умолк.
Я повернул голову. Палата на двоих, и это достаточно непривычно, учитывая, что все наши госпиталя перегружены ранеными, которых селили буквально друг у друга на голове – мест катастрофически не хватало, сестры бегали замученные, с усталыми грустными лицами и непроходящими тенями под глазами, а доктора, делавшие по несколько десятков операций в день, спали прямо на месте, не в силах сделать даже десяток-другой шагов до ординаторской. Но то у нас…
Здесь же все выглядело гораздо более цивилизованно и современно. Двухместная палата, рядом с каждой кроватью тумбочка, а на них – чудо! – черные телефонные аппараты с дисковым набором. Причем, у каждого свой. Над изголовьем кроватей свисали веревочки-звоночки для срочного вызова медсестры. На стенах висели умиротворяющие пейзажи в позолоченных рамах, на окнах – кружевные занавески. Идиллия, мать ее! Истинный рай!
Так, что я мог воскресить в памяти из ближайшего прошлого? Я прикрыл глаза и начал вспоминать…
...Поляна, достаточно ровная и большая для разгона самолета. Сам самолет – небольшой двухмоторник, который Флеминг и его помощник и правая рука - О'Хара уже выкатили из укрытия и теперь готовили к взлету.
Винт натужно завертелся, движок начал было покашливать, но потом все же справился и, наконец, гулко затарахтев, заработал размеренно и уверенно.
Флеминг, сидя за штурвалом, радостно всплеснул руками, а рыжий, матерясь, отскочил от винта – его чуть не разрубило на куски.
- Долбанные самолеты! – ворчливо бросил он, забираясь внутрь по приставной лесенке. – Ненавижу эти железные летающие гробы! То ли дело корабли, в них вся сила мира!..
Все это я видел, борясь с тем, чтобы не потерять сознание, сидя внутри салона у самого окна. Пуля в груди добивала меня. Наверное, любой другой уже умер бы, но я еще держался, однако, чувствовал, что и мне недолго осталось. Срочно требовалось хирургическое вмешательство, но и оно ничего не гарантировало. Просто без операции мне точно конец, а если попадется толковый врач – кто знает, могу и выжить со своей сверхъестественной способностью к регенерации.
Сам не понимаю, как мы добрались до этого места, как я выдержал...
Сначала мы ехали на мотоцикле с коляской, конфискованном в хозяйстве ныне покойного Метерлинка, а потом меня буквально тащили на себе англичане по одному, лишь им известному маршруту. Флеминг – при первой же встрече я исключительно наитием и детской любовью к старым боевикам угадал его настоящее имя, и О'Хара – крепкий и злобный ирландский сукин сын.

Потом мы отыскали спрятанный самолет, закрытый маскировочной сетью и ветками. Благо, как я понял, англичане оказались в плену не так давно, и самолет за это время никто не успел обнаружить.
И вот короткий разгон по полю, и мы в воздухе.
- Йо-хо-хоу! – восторженно взревел ирландец. – Но корабли все равно лучше!
Флеминг с ним не спорил, а меня сильно повело, голова закружилась, все вокруг начало мелькать, как в дурном сне, и через минуту я все же потерял сознание.
Очнулся я все там же, мы все еще летели, вот только сейчас надо мной склонился англичанин с окровавленным скальпелем в руке. Кажется, он проводил операцию. Флеминг был сосредоточен и очень удивился, когда я открыл глаза – он явно этого не ожидал.
- Сэр, - сказал он, - но я же вколол вам… хм… вам лучше еще… вздремнуть… пока я не закончу.
Мне хотелось поспорить, но он приложил к моему лицу тряпку, от которой пахло какой-то гадостью, и я опять отрубился, теперь уже надолго.
Когда я пришел в себя в следующий раз, то лежал на мягких тюфяках у борта самолета, грудь моя была крепко перебинтована, нас слегка потряхивало, но мотор гудел ровно. Выжил? Неужели англичанин сумел вытащить пулю из моей груди в таких условиях?
Флеминг как раз склонился надо мной, держа в руке шприц, наполненный мутным раствором.
- Все прошло успешно, - сообщил он, видя, что я могу его слышать и понимать, - но вы должны спать, только так вы сумеете поправиться! Поверьте мне, я знаю, что говорю!
- Я… сам… - язык ворочался с трудом, в голове была сплошная каша.
Англичанин покачал головой:
- Позвольте помочь вам, это средство введет вас в глубокий сон, а когда вы очнетесь, станет гораздо легче. Ваш организм творит сущие чудеса!
Возразить я не успел, он уже умело всадил иглу шприца мне в вену, стало горячо и больно, а потом пришли тишина и спокойствие…
И вот теперь я оказался в больнице. Очень приличной больнице, надо признать. Но не в Кремлевской же? Куда же мы прилетели, и где мои спасители англичане?
В палате сильно пахло лекарствами и слегка мужским одеколоном.
Мой сосед в очередной раз закашлялся, и я посмотрел на него, решая, требуется ли моя помощь или сам справится.

Соседом по палате оказался мужчина лет сорока на вид со светлыми волосами и крупным, мясистым лицом. Видно было, что он страдал. Кашель разрывал его горло, но остановиться он не мог. Приступ никак не проходил, мужчина чуть не задыхался, время от времени прикладывая платок к губам. Платок окрашивался красным. Кровь! Надеюсь, меня не поселили с туберкулезником? Этого еще не хватало, на подобное моя фортуна точно не распространялась.
Приступ никак не заканчивался, у здоровяка выступили слезы из глаз, он потянулся к шнурку вызова сестры, но силы оставили его, и он лишь прохрипел, глядя на меня:
- Help! Help me…
Английский язык! Американец или англичанин? Куда же Флеминг привез меня, и где, собственно, он сам?
Я осторожно, стараясь не побеспокоить собственные раны, поднял руку и дернул за шнурок. Где-то неподалеку раздался звон колокольчика. Буквально через полминуты дверь палаты распахнулась и внутрь зашла медсестра.
Н-да, если бы я захотел сравнить внешность Настасьи Павловны и местной сестры милосердия, то мне пришлось бы заодно искать сходства и различия в солнечной красоте летнего дня и затянутом тяжелыми свинцовыми тучами небе.
Высокая, но при этом костлявая, с длинным лошадиным лицом и куцым клубком волос, туго стянутым на затылке, она словно олицетворяла собой все стереотипы, приписываемые британским женщинам.
- Сэр, - смотрела она почему-то исключительно на меня, судя по акценту – точно англичанка, - вы меня звали?
- Этому товари… хм… мистеру совсем плохо. Он кашляет, не переставая! – мой английский был хуже, чем немецкий, но сестра меня поняла.

Казалось, она только сейчас обратила внимание на моего соседа, который все это время не переставал кашлять. Точнее, к этому времени кашель перешел в некий хрип, раздирающий легкие. Ему явно не хватало воздуха, он задыхался, но не мог остановиться ни на секунду. Недовольно качнув головой, она повернулась к бедолаге, смерив его долгим взглядом.
- Я принесу сироп от кашля! – вынесла она вердикт и, резко повернувшись, словно фельдфебель на плацу, попыталась было выйти из палаты.
- Сироп? – удивленно бросил я ей в спину. – Да он харкает кровью! Зовите врача! Немедленно!
Признаться, я не был уверен, подействует ли мой командный тон на эту, казалось бы, непробиваемую особу. Но сработало. Она повернулась в полоборота и четко ответила:
- Слушаюсь, сэр! Я позову врача, сэр! – после чего, наконец, испарилась из комнаты.
Удивительно, но с ее уходом, моему соседу стало чуть лучше. Он успокоился и с благодарностью уставился на меня. Говорить он пока не мог, но я сделал ему знак молчать и отдыхать.
Сам же, собравшись с силами, встал с постели, удачно попав ногами в тапочки, стоявшие у кровати. Удобно! Кто-то позаботился о моем комфорте.
На мне была надета пижама темно-синего цвета в продольную полоску, и вкупе с тапочками я приобрел вид типичного больного из провинциального пансионата. Вот только я прикинул, материал, из которого была сделана моя пижама, стоил дорого – чистый шелк, а тапочки из натурального овечьего меха. Как по мне, неудобно.
Хм, если уж обо мне столь хорошо позаботились, почему не положили в одноместную палату, а поместили рядом с этим несчастным? Что если он все же заразит меня воздушно-капельным путем? И нет ли здесь злого умысла?..

Нет, бред! Захоти Флеминг моей смерти, он не стал бы вытаскивать из меня пулю. Значит, простое совпадение. А то, что нас в палате двое, говорит лишь о том, что в этом месте не все доступно даже таким персонам, как мистер Ян Флеминг.
Когда-то давно, запоем просмотрев все старые ленты про агента 007, я заинтересовался и биографией автора. Родился Ян Ланкастер Флеминг в 1908 году в семье политика и светской львицы, значит, сейчас ему тридцать четыре – тридцать пять лет. И к этому моменту уже занимал чин лейтенанта-коммандера, сформировав и возглавив особое подразделение коммандос, штурмовую группу. И, насколько я помнил, до самого конца войны он оставался бессменным руководителем отряда.
Разумеется, все это знал я – человек из будущего, да и то случайно, хотя сведения не были закрытыми. Но мало кто из читателей интересуется биографией авторов, их больше интересуют истории, которые они сумели рассказать… хотя у некоторых писателей личная жизнь бывает весьма интересна и насыщенна. Мистер Флеминг был как раз из их числа.
Вот только, воскресив в памяти эти мимоходом прочитанные сведения, у меня уже второй раз возник логичный вопрос: что делал офицер британской военно-морской разведки в лесах под Брянском? К сожалению, делиться со мной информацией никто не спешил.
Доктор пришел через десять минут. Был он высокий и сухощавый, носил круглые очки. Лошадиная медсестра чуть не приседала перед ним в книксене, но он не обращал на нее ни малейшего внимания.
- Ну-с, что тут у нас? – поинтересовался он тоном, каким говорят все врачи на свете.
- Кашель!– подсказала сестра.
- С кровью, - добавил я.
Мой сосед, словно в подтверждение, зашелся очередным приступом. Доктор послушал, посмотрел на платок, которым тот утирал рот, а потом повернулся к сестре милосердия и заорал на нее во весь голос:
- Вы что? Работать разучились? Не видите, что пациент в критическом состоянии? А вы еще допустили заселение двух человек в палату! Немедленно увезти мистера Брикса в изолированный бокс! А у мистера… - тут он глянул на меня, но я пожал плечами, - второго пациента взять все анализы наострые респираторные вирусные инфекции!
- Доктор! – вступил я в беседу. – Я здоров! Не надо анализов!
В проеме двери замаячил знакомый силуэт Флеминга. Наконец-то!
- Как знаете, - недовольно согласился врач, - но потом не жалуйтесь!
Медсестра пулей подлетела к постели моего соседа, отжала нижние тормоза кровати и покатила ее прочь. Доктор вышел первым, хотя я думал, что он осмотрит меня. Но, видно, не велика персона…

Едва все удалились, англичанин вошел в палату и прикрыл за собой дверь.
- Вы живы! – констатировал он, оглядев меня, как птица осматривает своих птенцов.
- Вашими молитвами, - я с благодарностью пожал ему руку. Все же, не случись его помощи, и я бы умер, несмотря на все необычные свойства моего организма. Пулю из груди я бы самостоятельно не вытащил.
- Простите за неудобство, - Флеминг с недовольством посмотрел на то место, где только что стояла кровать моего соседа по палате, - я распорядился поместить вас в одноместную палату… видно, персонал что-то напутал…
- Или ваши недоброжелатели подселили ко мне соглядатая, - я прошелся по комнате, ощущая, что меня уже почти ничего не беспокоит – приятное чувство, - вот только слегка не рассчитали, и прислали настоящего больного вместо мнимого.
Ян поглядел на меня с интересом.
- Любопытная версия… - и тут он посерьезнел. – Но если это правда, то вашей жизни может угрожать опасность…
- У вас столь серьезные враги?
Флеминг не ответил на вопрос, помолчал с минуту, раздумывая, потом предложил:
- Не хотите ли прогуляться по парку? Сейчас прекрасная погода, и в кои-то веки нет дождя.
- Прямо так, в пижаме и тапочках? – удивился я.
- Для клиники это в порядке вещей. Знаете ли, тут люди задают стиль, а не подчиняются ему…
- Что же, - не стал спорить я, - прогуляемся…
Флеминг поддерживал меня под локоть, хотя я и сам вполне смог бы справиться с несложной задачей – спуститься по лестнице со второго этажа и выйти в приятный, хотя и небольшой, парк, раскинувшийся вокруг нескольких корпусов больницы.

Кроме нас, несмотря на приятственную погоду, в парке почти никто не гулял. Разве что вдалеке я заметил пару фигур, бродящих среди деревьев, да на лавочках, разрозненно стоящих вдоль аллей, сидели еще несколько пациентов.
- Зачем вы привезли меня сюда? – начал я с главного.
- Вы спасли наши жизни, - просто ответил Флеминг, - мою и жизнь О'Хара, и я захотел отплатить тем же.
Допустим, простое бескорыстие. Сомнительно! Скорее, роль сыграло то, что я не просто полностью угадал его оперативный псевдоним, но и назвал настоящую фамилию. Интересно, что думает сам Флеминг по этому поводу? Просчитывает варианты, где он так явно мог засветиться? Гадает, кто я на самом деле: агент советской контрразведки или представляю третью сторону? Прикидывает, случайно ли я вышел на логово капитана и спас их, или все это разработанная кем-то цепочка событий, которые в итоге должны привести… а вот к чему именно, тут масса вариантов. Тем более что Флеминг явно обладал большими сведениями, чем я. Так что даже думать в эту сторону не буду, все равно ничего не придумаю. А вот ловить слова и намеки офицера нужно обязательно, вдруг сболтнет чего лишнего.
- Давно я здесь?
- Третий день. Вы впали в глубокий сон, и разбудить вас не представлялось никакой возможности. Поэтому я поместил вас в клинику, тут за вами был необходимый уход. А как только вы очнулись, мне сразу же позвонили, и я тут же приехал.
- В каком статусе я здесь нахожусь? – глядя ему в глаза, спросил я.
- Вы мой гость, - улыбнулся Ян, ничуть не смущаясь столь пристальному вниманию.
- Гость или пленник? – уточнил я.
- Ну что вы, - искренне возмутился англичанин, - Британия не ведет войны с Советами. Напротив, мы с вами союзники в борьбе с Германией! Напомню, военный союз наши страны заключили больше года назад, в мае сорок второго.
- Несколько поздновато, вам не кажется? – криво улыбнулся я.
- Совершенно с вами согласен, - Флеминг широко распахнул глаза, взгляд у него был ясный, как у ребенка, - это нужно было сделать еще пять лет назад. Но у СССР с Германией был в то время договор о ненападении, а Великобритания – единственная страна, которая вступила в войну в самый первый ее день – третьего сентября тридцать девятого года!
- Хочу напомнить вам, мистер, что у вас был шанс! И вы его просрали… если бы сто десять ваших, да французских дивизий, стоявших на западе, напали на Гитлера, когда он рвал Польшу на части, у его двадцати пяти дивизий не было бы ни одного шанса. Но войска не тронулись с места, а после и вовсе отступили.
- Ситуация тех дней… - начал было Флеминг, но я его бестактно перебил, продолжая провоцировать на откровения.
- Я уже не говорю о том, что немцы прекрасно чувствуют себя во всех морях и океанах! Помните судьбы авианосца «Корейджис» и линкора «Ройал Оук»? А авианосец «Гермес», который потопили жалкие япошки? И чем ответила ваша великая морская держава? Ничем!

Ян Ланкастер помрачнел. Кажется, я зацепил его за больное место. Еще бы – флот, святое для морского офицера!
- Зачем вы вспоминаете обо всем этом? В данную минуту мы с вами союзники. Это факт.
Я крепко сомневался в его словах, но спорить не стал. Никогда не быть нам истинными союзниками. Чопорные англичане слишком высоко себя несут, низводя всех остальных на низшие уровни. Особенно русских, которых они искренне ненавидят долгие столетия, но при этом никак не могут подчинить своей воле. И лишь война дала повод заключить временный союз. Впрочем, война рано или поздно окончится, и все вернется на круги своя. Это понимал я, и, уверен, Флеминг тоже это осознавал.
- Я боевой офицер, - сказал я, тщательно подбирая слова, - нахожусь в самовольной отлучке на территории… хорошо, дружественной страны, без данного на то разрешения моего начальства, без каких либо полномочий. По сути, я – дезертир! Пусть и не по своей воле.
- Не волнуйтесь, мы сделаем все, чтобы ваше имя нигде не было упомянуто. Вы здесь инкогнито. И тому есть причины!
- Какие же? – кажется, дело, наконец, начало принимать конкретный оборот.
- У меня есть к вам предложение… - Флеминг чуть замялся, словно раздумывая, говорить ли сейчас или немного погодить. В итоге, он выбрал второе: - Как вы себя чувствуете?
- Прекрасно! – ничуть не покривил я душой. – Готов выписаться из этой богадельни сию секунду!
- У вашего организма изумительные природные качества, - нисколько не удивился моему ответу англичанин. – Я заметил это еще во время операции. Ткань зарастала неимоверно быстро, практически сразу после надреза… так что, если вы готовы выписаться, это можно устроить. А потом мы пройдемся по городу. Ведь вам, наверняка, интересно посмотреть округу? Что скажете?
- Мне нужна одежда, - пожал я плечами, проигнорировав его замечание касательно регенерации. – Боюсь, в пижаме и тапочках я не могу появиться на улицах этого города. Кстати, куда вы меня притащили, позвольте узнать?
- Вы в Лондоне, сэр!

Поделится в соц.сетях